Обаму и Трампа будут сравнивать постоянно. Многие с грустью

В положенный час он ушел на гребне популярности, как мало кто из его предшественников в современной истории США, не говоря уже о рейтинге того, кто пришел ему на смену.

Явление Обамы было трансцендентным. Сбылось немыслимое – победа чернокожего кандидата на президентских выборах  в стране, где первородный грех — расизм! Мы свидетельствовали поступь истории наяву, в режиме реального времени. Момент истины проявил то, как Америка решает свои самые острые и больные проблемы. Ее удивительная политическая система оказалась способна преподнести сюрпризы даже самой себе.  Страна продемонстрировала неисчерпаемый источник доброй воли — то, что Авраам Линкольн называл «лучшими ангелами нашего естества», к ним он взывал в своих обращениях к американскому народу.

На этих «лучших ангелов» часто ссылаются в публицистике, стоит процитировать это место  полней.

Это инаугурационная речь Линкольна 1863 года, ее заключительный абзац. Гражданская война Севера и Юга в самом разгаре.

«Мы не враги, а друзья. Мы не должны быть врагами. Хотя страсти, возможно, и ослабили узы нашей привязанности, они не должны разрывать их. Тайные струны памяти, протянувшиеся от каждого поля битвы и могилы патриота к каждому живому сердцу и домашнему очагу через всю нашу широкую страну, все же зазвучат единым хором Союза, когда к ним снова прикоснутся лучшие ангелы нашего естества, и это непременно произойдет».

2008, когда пришёл Обама, был для Америки год, когда «лучшие ангелы» пробудились.

Фокус Трампа тоже стал моментом истины. Оказывается, американская политическая система вовсе не так функциональна и прагматична, как представлялось ранее. До такой степени, что беспардонный популист, свалившийся даже не с Луны, а из Луна-парка, абсолютно  неподходящий к государственной деятельности, может положить демократию на лопатки. Или, как он похвалялся в знаменитой пленке, схватить ее «за пусси», а она и не будет сопротивляться.   Его выигрышной картой станут фобии и страхи, он сделает ставку на бесов.

Открытия кампании 2016 года противоположны открытиям 2008 года. В лучшем случае придется признать их прививкой от избыточного идеализма. По стилю и сути Трамп — антипод Обамы. На несколько ближайших лет это теперь основополагающее обстоятельство. В действительности это две разные Америки. Посмотрим, как они будут взаимодействовать, какую реакцию вызывать. От исхода этой борьбы противоположностей зависит состояние страны, ее роль и восприятие на мировой арене.

…У подножия Капитолия 55-летний 44-й президент США поднимается на борт Marine One.  Последнее вознесение, за которым наблюдает вся Америка. Последний ритуал. Вертолет растворяется в небе. Посадки уже никто не увидит — впереди частная жизнь.  Миссия окончена. Дальше только летопись.

Какое место он в ней займет? В какой степени оправдал пробужденные  сверх всякой меры надежды? Войдет ли Обама в сонм великих президентов?

Последний вопрос особо опасен.  Это как с известной поговоркой про «интересные времена», не дай Бог, в них жить обывателям. Джорджа Вашингтона сделала великим президентом война за независимость. Авраама Линкольна — Гражданская война. Франклина Делано Рузвельта — Великая депрессия и вторая мировая война. Великих деятелей рождают не просто трудные — критические — времена, когда на кону стоят вопросы жизни и смерти общества, государства, цивилизации.

Обама и кризис

 Впрочем, предшествующая республиканская команда позаботилась о том, чтобы Обаме досталось весьма интересное время. В наследство от Джорджа W. Буша  Обама получил две полномасштабные катастрофы — в стране и за рубежом.

Триггером внутренней катастрофы стала ипотека — кто бы мог подумать? Нерасчетливыми действиями государства с одной стороны и алчностью финансовых игроков с другой на рынке жилья и ипотеки надулся гнойный пузырь. Когда его прорвало, в эту прорву, как в черную дыру, начало засасывать все. В одночасье обвалилось благополучие среднего класса, опиравшееся на владение вмиг обесценившейся недвижимостью. Зашатались и начали рушиться финансовые великаны, за их респектабельными вывесками, как выяснилось, скрывались казино и пирамиды. И немыслимое дело – под угрозой закрытия оказалась великая американская автомобильная промышленность, некогда создавшая Америку! Остановившиеся заводы и предприятия выбрасывали на улицу по 700 — 800 тысяч рабочих и служащих в месяц. Тень Великой Депрессии 30-х годов накрыла Америку.

Молодой президент действовал хладнокровно, взвешенно и энергично.  В качестве стимула в слабеющую экономику было впрыснуто 800 миллиардов долларов государственных средств… «Дженерал моторс» и «Крайслер» были выкуплены за счет казны и при этом не были национализированы. За несколько следующих лет они  смогли выплатить свой долг государству, а главное перестроиться. 2016 год для обновленного американского автомобилестроения был лучшим по продажам… Была спасены и основные финансовые институты — их крах был бы справедлив с любой точки зрения, но наказана была бы вся экономика. Был принят закон Додда – Фрэнка о реформировании Уолл-стрит и защите потребителей — самый значительный набор мер по ужесточению надзора за финансовой системой с рузвельтовских реформ. А еще банкам выписан счет на 58 миллиардов долларов. Это сумма штрафов, которые Bank of America, JPMorgan, Citigroup, Goldman Sachs, Morgan Stanley и Wells Fargo, а также Deutsche и Credit Suisse — все эти финансовые столпы – обязались выплатить под прессом министерства юстиции за циничные манипуляции с ипотечными облигациями…

Меры подействовали.

За восемь обамовских лет экономика выросла на 15 процентов — не великий, но уверенный и с европейских или японского ракурсов завидный рост. 76 месяцев подряд в Америке растет занятость —  такого не было с 1939 года. Создано более 15 миллионов рабочих мест. Зарегистрированная безработица — 4,8 процентов, многие экономисты считают это синонимом полной занятости.   Фондовый рынок взлетел втрое. Инфляция минимальна. Цены на дома восстановились до былых пиков. А ведь с их катастрофического падения все и начиналось…

Такое наследство передал Обама Трампу. Сравните с тем, что он получил.

При этом Обама не пиарился на фоне борьбы с кризисом.  Такое ощущение, что это ему интеллектуально претит. Тут он точно не Трамп, которого в равной степени можно назвать гением пиара и его производным.

Оbamacare

И в разгар «ипотечного кризиса» Обама провел реформу здравоохранения, которая теперь неразрывно связана с его именем. 

Obamacare — сложная реформа, которую объясняет простая фраза:  «в одном ударе сердца от разорения». В самой богатой стране с самой продвинутой (и дорогой) медициной 50 миллионов людей не имели медицинской страховки. Неожиданный диагноз «инфаркт», «инсульт» или «рак» – а они всегда неожиданны, как автокатастрофа, для большинства из них был равносилен разорению. Такого не было ни в одной другой стране «первого мира».

Схематично Obamacare сводится к следующим правилам.

Каждый американец, не имеющий страховки, по закону обязан купить ее. Или заплатить штраф.

При этом семьи низкого достатка (до 400 процентов от уровня нищеты) могут получить помощь от государства для приобретения полиса.

Страховые компании не вправе отказать никому из покупателей. Ранее страховщики сплошь и рядом отвергали людей с предрасположенностью к тяжелым заболеваниям — то есть, тех, кому это было нужно в первую очередь!

Дети вплоть до 26 лет включаются в страховку родителей.

Лекарства по сниженным ценам для нуждающихся, бесплатные прививки и т.д.

Первое слово в обамовской реформе здравоохранения — доступность. Obamacare сделала доступным медицинское страхование для 22 миллионов человек, для кого оно раньше было запредельным.

Что бы ни говорилось и писалось на этот счет, фактически Америка приняла все пункты Obamacare. Кроме первого. Понятное недовольство вызывает обязательность страховки. Де факто обеспеченные, молодые и здоровые должны платить за бедных, старых и больных. Почему?

Хороший вопрос. На хороший вопрос есть хороший ответ.

Потому что иначе не получится. В противном случае страховые полисы взлетят в цене, и те, кто в них больше всего нуждается, не смогут их оплатить. Потому что все молодые и здоровые со временем становятся старыми и больными. Потому что в современном обществе есть такие понятия, как ответственность поколений и социальных страт.

На самом деле, в американском общественном сознании на этот счет большая смута.

Не дело правительства диктовать людям покупать страховки.

Не дело Вашингтона диктовать штатам, как им решать такие вопросы.

Общество не обязано брать на себя заботу о человеке, это только развращает его. Человек сам обязан заботиться о себе.

Эта философия далеко не только сильных и имущих в Америке. В каком-то смысле она — мейнстрим. Откуда до крайности один шаг. Как заявил популярный ведущий телеканала Фокс» О“Рейли, «Obamacare — не просто предоставление медицинских услуг бедным. Она гораздо больше. Это капитализм versus социализм». Обвинения Обамы в социализме, коммунизме и тоталитаризме преследовали его все восемь лет у власти.

Корректности ради стоит уточнить, что Obamacare — не социалистическая мера. Вот в Англии или Канаде, я намеренно называю две самые близкие и родственные Америке страны, здравоохранение социалистическое. Лечение бесплатное, финансируется государством. Именно такое предлагает Берни Сандерс, но пока для Америки это анафема. Obamacare — сложный компромисс между свободным рынком и государственным участием, чем объясняются многие ее недостатки.

Обозреватель «Вашингтон Пост» Джордж Уилл пишет как раз об этом: «Обама, возможно, катализировал убеждение, формировавшееся в американском сознании, но в любом случае он оставляет нацию, которая ныне верит, что государственная политика обязана обеспечить каждому доступ к страховке». Джорджу Уиллу это претит, он последовательный консерватор и убежденный противник «большого государства». Но по сути он прав. Право на реальное здравоохранение — показатель социальной зрелости современного государства. А еще Уилл называет Obamacare «последней отрыжкой правительственного высокомерия в стиле Нового курса — Великого Общества». И снова он прав — вопреки собственному идеологическому карассу.

Едва заступив на свой пост после триумфальной победы 2008 года, Обама занялся этой реформой. Позже выяснится, что окно возможностей совсем небольшое – всего два года, после промежуточных выборов 2010 года баланс сил в конгрессе изменится, и оно с треском захлопнется…

Борьба и дебаты заняли год. И все это время реформа висела на волоске.

Умер Эдвард Кеннеди, и эта смерть чуть было не похоронила все надежды. Потому что голос сенатора от Массачусетса за реформу был не только самым авторитетным, по законам сенатской математики он был решающим.

Для того, чтобы билль, предложенный президентом Обамой, стал законом, за него должны были проголосовать сначала сенат (квалифицированное большинство – две трети членов) и затем палата представителей (простое большинство). Сенат проголосовал «За» – с Кеннеди. Но поскольку в каждой палате идет свое обсуждение и вносятся свои поправки, проект, сформировавшийся в палате представителей, весьма радикально отличался от своего сенатского собрата, и потому должен был бы снова вернуться в сенат на повторное голосование. Однако со смертью Эдварда Кеннеди демократы потеряли там квалифицированное большинство. Его место в сенате занял неожиданно победивший в штате Массачусетс республиканец Скотт Браун. А этот политический новичок торжественно поклялся зарыть в могилу судьбоносный законопроект.  Повторно пройти через сенат у него уже не было шансов.

Пора было гасить свет, что мудро советовали Обаме справа и слева. Так в свое время вынужден был поступить президент Клинтон… Обама сделал прямо противоположное – нажал на газ. Вот когда пошла настоящая политическая игра.

Итак, задача №1: как не отдать свое детище в флибустьерские зубы сенаторов – республиканцев? Это можно сделать только радикальным способом – нужно, чтобы проект вообще не возвращался в сенат на повторное голосование. А для этого нужно, чтобы палата представителей проголосовала не свой, а именно сенатский вариант законопроекта. Так и было сделано. Ну, а как быть с тем, что составляет содержательные особенности проекта палаты представителей? Их можно выделить в пакет поправок и отправить в сенат на процедуру согласования, для которой там уже требуется не квалифицированное, а простое большинство, которое у демократов есть. И к слову сказать, билль становится законом с момента голосования в палате представителей вне зависимости от сроков и даже судьбы процесса согласования.

Элегантный способ обойти чужих сенаторов… Однако немедленно возникает задача №2: как убедить своих конгрессменов? Ведь многие демократы тоже были против – идеологически или меркантильно, не справа, так слева, не потому, что проект закона так плох, а потому, что недостаточно хорош, компромиссен и т.д. Предварительный расклад сил показывал, что для простого большинства в палате представителей не хватало 68 голосов. Их надо было обеспечить. Как? Таской и лаской, угрозами, взятками – читайте бессмертный роман Роберта Пена Уоррена «Вся королевская рать». Правда, стоит уточнить, что под взятками, как правило, имеются в виду те или иные привилегии (субсидии, налоговые поблажки и т.п.) округам и штатам, которые представляют строптивые законодатели, а не то, что вы подумали.

На всю катушку была включена низовая народная демократия. Коалиция из 50 групп давления – врачи, лояльные страховщики, авторитетные бизнесмены принялась обзванивать своих конгрессменов – увещевать, убеждать, угрожать отказом в поддержке.

Сам президент был настойчив и откровенен. Это самая важная инициатива моего президентства, говорил он, ее никак нельзя проиграть. Впереди еще более сложные задачи: программа борьбы с безработицей, меры контроля за банковской деятельностью. Если проиграть сейчас, достичь эти цели будет многократно сложней…

Палата представителей проголосовала: 219 «За» – 212 «Против». Пакет поправок для сената был проголосован со счетом 220 – 211. Это была победа.

«Никогда больше американцы не окажутся в ситуации, когда инфаркт или автокатастрофа могут привести к банкротству», – заявил лидер демократического большинства в сенате Гарри Рейд. – «Никогда больше американцы не будут жить в страхе, что, потеряв работу, они автоматически потеряют и медицинскую страховку».

Ни один республиканец не проголосовал «За».

С принятием закона в конгрессе общественная борьба вспыхнула как костер. Сара Палин еще раньше запустила «пулю» про «расстрельные команды»: дескать, реформой предусматривается создание анонимных консилиумов, которые будут решать, лечить ли дальше больного или лучше отправить ваших престарелых родственников прямиком на тот свет. Кошмарная выдумка гуляла по свету как медицинский факт.

Если оставить в стороне аргументы этого жанра, доводы «Против» делились на материалистические и идеалистические.

Что принесет реформа неизвестно, говорили противники – «материалисты», зато понятно, что реформа будет стоить дорого, при этом среднему классу придется платить за неимущих. Этот довод был тем более неотразим, что реализация реформы назначена на 2014 год, и раньше 2015-го ее плоды неощутимы.

Правительство забирает все больше власти над жизнью людей, оно распоряжается уже их здоровьем, гневались «идеалисты». Америка движется от свободы к тоталитаризму.

Обвинение в том, что реформа здравоохранения противоречит Конституции США, поступило в Верховный суд США.

Это был самый критический момент президентства Обамы. Признание в несоответствии конституции вооружило бы его противников неоспоримым доказательством: этот чужак – преступник Американского Закона и узурпатор.

В Верховном суде голоса разделились ровно пополам. Четверо судей (все консерваторы, получили свои назначения из рук президентов – республиканцев) высказались «против». Четверо (все либералы, назначенцы президентов – демократов) – «за». Решающий голос по положению принадлежал председателю суда Джону Гловеру Робертсу. Его взгляды давно и хорошо известны, он консерватор. И он проголосовал «за».

То, что реформа здравоохранения ему не по нраву, было очевидно. Он даже оспорил представленную правительством юридическую мотивацию. Но он подтвердил право конгресса вводить такой «налог». Опровергать эту реформу можно, черным по белому написал судья Робертс в своем 59-страничном обосновании, но это нужно делать политически, а не юридически.

В одиночку отвергнуть решение двух ветвей власти было бы точно узурпацией, и судья Робертс не взял этот грех на душу. Впереди выборы, и пусть избиратели вынесут окончательный приговор. Так, в сущности, решил Верховный суд США.

Obamacare стоит в одном ряду с реформами, которые произвели вошедшие в историю президенты Рузвельт, Кеннеди, Джонсон. «Новый курс», «Новые рубежи», «Великое общество» радикально меняли социальные устои в стране, делая ее более гуманной и справедливой.

Ровно поэтому противники Obamacare против нее. Все великие американские социальные реформы вызывали гигантское сопротивление.

С одной существенной поправкой. Ненависть, которая изливалась на Обаму, беспрецедентна по своей ярости и химическому составу.

Обама и пещерные люди

Карл Паладино — бывший кандидат от республиканцев в губернаторы штата Нью-Йорка и советник избранного президента Трампа, как он сам себя подавал. Чего он ждет от 2017 года, спросил его журнал «Артвойс». И нью-йоркский паладин поделился своими лучшими ожиданиями. Их два. «Чтобы Обама сдох, подхватив болезнь коровьего бешенства». И «чтобы Мишель Обаму вывезли обратно в Африку и выпустили где-нибудь в Зимбабве».

Патологические идиоты водятся везде. Америка по этой части может дать сто очков кому угодно. Если бы только пещерный образ мысли был свойствен исключительно маргиналам… Обама – не американец («инородец», «незаконнорожденный президент»), он мусульманин, «кенийский социалист» и инопланетянин… Этот бред внушали публике — с немалым успехом — весьма  заметные фигуры. Начиная с Трампа.

На таком фоне поразительно достоинство, с которым держался первый черный президент. Да и вовсе не только на этом фоне.  Ни единого срыва, ни одного скандала, личное поведение безукоризненно… «Обама излучает этос достоинства, человечности, хороших манер и элегантности, которого мне уже начинает не хватать», – написал в разгар избирательной кампании 2016 года обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Дэвид Брукс. Написал и сам себе удивился, идейно он в другом стане.

Когда между истэблишментом и маргиналами исчезает интеллектуальная и моральная граница, это очень опасный синдром. То, с чем столкнулся Обама, однако, оказалось еще хуже.

Суть системы правления в США — две пары слов родом из американской конституции. Разделение властей обеспечивает «сдержки и противовесы». Сенат предоставляет президенту «совет и согласие».   Главный секрет  успешности американской государственной машины – то, что эти две пары слов работают вместе. Исполнительная власть и законодатели, большинство и меньшинство в конгрессе исходят из своих провозглашаемых принципов, проповедуемых взглядов и так или иначе понимаемых интересов. В процессе принятия решений они могут сталкиваться друг с другом лбами. Но это не то же самое, что решать споры на лобном месте. При всей их разноголосице подразумевается, что у партии, что временно у власти, и у партии, что временно в оппозиции, есть общая платформа, каковой является национальный интерес.  Рано или поздно они сходятся в компромиссе на этой платформе. Так достигаются оптимальные решения. Так всегда и работала государственная машина США. При президентах — демократах и при президентах — республиканцах. До Обамы. При Обаме она пошла вразнос. Против Обамы.

«Единственная и самая важная вещь, которой мы хотим достичь, это чтобы президент Обама остался президентом на один срок» – заявил на старте нового правления лидер республиканцев в сенате Митч Макконнелл. Декларация ясная, как объявление войны.

«Обструкция политике президента Обамы и его программе — это не обструкция. Это патриотизм». Лиз Чейни, дочь бывшего вице-президента США.

Республиканцы в конгрессе гнобили все, что исходило от администрации Обамы.

Все антикризисные меры, которые продвигало правительство Обамы — от спасительного выкупа автомобильной промышленности до закона Додда — Фрэнка, были приняты голосами демократов. Республиканцы голосовали против.

Obamacare прошла без единого голоса «за» со стороны республиканцев. Мало того, позже республиканская палата представителей 33 раза выдвигала закон, отменяющий ее, на протяжении первого срока Обамы и еще 27 раз в течение второго. Чистый театр абсурда.

Тут стоит напомнить, как менялся сам состав театра за это время.

В 2008 году вместе с президентским постом демократы получили большинство в обеих палатах конгресса. Это и дало возможность Обаме провести свои принципиальные решения на законодательном уровне. Но на промежуточных выборах 2010 года демократы проиграли большинство в палате представителей. А позже демократы потеряли и сенат. И конгресс из места для дискуссий превратился в лобное место.

Это стоит зафиксировать. Несмотря на дважды убедительно выигранные президентские выборы, свобода рук у Обамы была лишь первые два года, остальные шесть лет он был скован по рукам и ногам враждебным конгрессом.

Никакого сотрудничества с правительством Обамы – полный саботаж. Вплоть до отказа в финансировании госаппарата… Законы не принимались. Кандидаты на высшие административные посты и в судьи не пропускались… Сдержки и противовесы не сдерживали, а блокировали в режиме автостоп… Даже такое экзотичное оружие как флибустьерство – против Обамы оно, как подсчитали историки, применялось чаще, чем против всех американских президентов от Вашингтона до Буша-младшего вместе взятых.

Чем хуже, тем лучше! Партия оппозиции не оппонировала партии у власти, она ее подрывала, сознательно провоцируя недееспособность государственного механизма. Такого в истории США не было, как минимум в современной.

Второй фронт против администрации Обамы открыли губернаторы. Губернатор Техаса Грег Эббот, бывший генеральный прокурор штата, прославился фразой из своей избирательной кампании. Фраза звучала так: «Утром я иду на работу, подаю в суд на Барака Обаму и иду домой». Это не пустая бравада. Сто раз генеральные прокуроры штатов — республиканцы подавали иски против администрации Обамы в Верховный суд США. Для сравнения за два срока Билла Клинтона таких было пять случаев.

Указы Обамы

Что оставалось в компетенции Обамы? «Исполнительные распоряжения» – указное право. Он не скрывал этого. «Всегда, когда я смогу принять меры без законодательства для того, чтобы расширить возможности для большего числа американских семей, я буду это делать», – заявил он нации и своим оппонентам в ежегодном Посланий Президента США Конгрессу «О положении в стране» на совместном заседании сената и палаты представителей.

Указ — не закон, его можно отменить таким же указом, что и грозит сделать Трамп в отношении всех исполнительных распоряжений, принятых Обамой. Тем не менее реально у него «сила и эффект закона». Присмотримся к подписанным Обамой указам.

Минимальная зарплата поднята до 10 долларов 10 центов в час. Больничные должны оплачиваться в обязательном порядке.

Существенное уточнение. Президентский указ действует только на федеральные службы, даже президент США не может диктовать частному бизнесу, как платить своим рабочим. В итоге это коснулось 29 миллионов человек, государство в США — крупный работодатель. И «примерный» – в том смысле, что этому примеру немедленно последовали ИКЕЯ, Дисней, авиаперевозчики и многие другие респектабельные фирмы.

Целый ряд указов запрещал  дискриминацию лиц нетрадиционной сексуальной ориентации на рабочих местах. Эта тема далеко выходит за рамки только трудовых прав. Утверждение достоинства и равных прав людей из LBGT сообщества, вплоть до права на браки — историческое достижение правления Обамы.

Искусственно  разведенный с помощью методов генетической инженерии лосось пополнил обеденный стол американцев…Женщины могут покупать в аптеках противозачаточные средства без рецептов…

Введены более высокие стандарты качества автомобильного бензина и жесткие ограничения на выхлопы грузовиков, самолетов. Требования к работе новых и старых ТЭЦ повышены до такой степени, что угольная генерация энергии оказалась на грани закрытия. Впрочем, Трамп будет ее спасать.

Противники в ярости, они обличают указы Обамы как «бюрократический произвол», мешающий бизнесу, и клеймят «имперское президентство». Тут это скорей следствие идеологической горячки. Указов Обама подписал не больше, чем, скажем, Рейган, к которому у ревнителей законодательства нет претензий. Но к качеству их стоит присмотреться.

Указы Обамы всегда:

Об отмене запретов в самых разных областях, по сути устаревших, но очень стойких и болезненных.

О совершенствовании системы трудовых отношений и ее гуманизации.

Об охране окружающей среды. Чистые энергии, спасение природного естества — в стране и глобально – одна из самых привилегированных тем президента Обамы. Своей и мировой вехой он считает одобренное 195 государствами Парижское соглашение по климату, которое должно стать преградой глобальному потеплению климата, и особенно тот факт, что в этом провиденциальном вопросе ему удалось добиться согласия с председателем КНР Си Цзиньпином.

В указном праве Обамы есть метод. Какой бы области жизни они ни касались, они прогрессивны. (Для американских консерваторов — это отрицательная характеристика). Сколько бы его начинаний Трамп ни пытался повернуть вспять, это будет только подчеркивать: Обама – президент последовательно прогрессивных преобразований.

Обама и война

…Тем временем мы подошли к самой интересной для нас теме: уроки внешней политики, которые преподнес, но больше извлек Обама.

От своего предшественника он получил две войны — в Ираке и Афганистане. Восемь лет спустя, мысленно подводя итоги своего президентства, он с грустью заметит: «20 января я стану первым президентом Соединенных Штатов, который прослужил два полных срока во время войны».

Обама и война — любимая тема вечных оракулов наших ток-шоу. Сколько из них сорвали голос, доказывая, что Обама и есть война. И что страшней империалиста мир не видывал… Это явно эффект токования. Или удара током.

В распоряжении президента США беспримерные силовые инструменты, больше нет ни у кого на свете. Обама прибегал к ним осторожно и избирательно, как мало кто из его предшественников.

В придачу к оружейному арсеналу американским президентам передается чаша Грааля американской элиты – мессианский ореол. Америка — лидер,  и потому мировой судья и полисмен. Так решено Богом и судьбой. Доказано ХХ веком… Принимая свои самые трудные решения, Обама старательно уходил от искушений мессианизма. И он учился.

Кандидат в президенты Обама различал две войны. Ирак он считал ошибкой, которую надо срочно выправить. Афганистан – оправданной необходимостью. Оттуда тянулись корни американской трагедии  9/11, их необходимо выкорчевать…

С погружением в реальность мировоззрение президента Обамы менялось. Как бы ни относиться к афганской войне, она не выигрывается. Упрямство этого факта тянуло за собой цепочку выводов, опрокидывающих былые представления. Война не сводится к военным операциям. Достижение стойкого мира требует и вовсе непосильной задачи — социального переустройства страны – жертвы.  И Обама заговорил о конце войны.

Известен эпизод, как, открывая заседание совета безопасности, он, оглядев собравшихся в Ситуационной комнате Белого дома, заметил: «Я вижу, настроение у нас изменилось. Мы больше не готовы заниматься строительством (чужих) государств». Это осознание того, что построить в Афганистане подобие современной демократии — утопия,  на деле  даже создать местные вооруженные силы, способные эффективно противостоять Талибану, не получается.

Генералы наперебой сулили военные победы, а он упорно назначал сроки полного вывода войск из Ирака и Афганистана.  Это была его сверхзадача – сверх любых возможных и невозможных  целей.

На этом основании Обаму обвиняли хуже, чем в пацифизме – в военной глупости. У него есть блестящее алиби на сей счет – операция «военных котиков» в пакистанском Абботабаде, ей мог бы позавидовать сам Стивен Спилберг. Ликвидации Усамы бен Ладена мало? Прибавьте  «космическую» атаку дронов, которая уничтожила десятки руководителей Аль-Каиды в самых потайных углах земли в разных странах Ближнего Востока. Но вести полномасштабную войну, которая посягает на баланс жизни и смерти американцев?  Нет!

Если война это налог деньгами и кровью, то налог кровью Обама сократил с 7500 жизней — число погибших в Ираке (около 5000) и Афганистане (около 2500) американцев – до единиц. Деньгами – на порядки. За два года он потратил на войну с «Исламским государством» 10 миллиардов долларов, заметил он как-то в вечной полемике с агрессивными оппонентами, столько Джордж W. Буш тратил на Иракскую войну за один месяц.

Он дал слово американскому народу закончить эту двойную войну и не смог выполнить его – на сто процентов. Когда Обама пришел, в Ираке и Афганистане было задействовано 200 тысяч американских войск. Когда он уходил, в Ираке находились 4087, а в Афганистане 9800 военнослужащих США.  Так что свое обещание он выполнил на 93 процента.

«Американцы научились, что куда трудней заканчивать войны, чем начинать их,- философски заметил Обама в Розовом саду Белого дома. – И тем не менее вот так заканчиваются войны в ХХI веке».

На самом деле, в ХХ веке Америка однажды уже получила урок, подобный Ираку и Афганистану. И даже в гораздо более тяжелой форме— во Вьетнаме.   Об этом напоминает Мемориальная стена в Вашингтоне из черного мрамора, на котором выбиты имена 49 тысяч американцев, погибших в Индокитае.

Мемом той войны осталось фраза безымянного полковника, обошедшая мир: «Для того, чтобы освободить этот город, я должен его уничтожить». Безумная эта фраза трактовалась как свидетельство аморализма вьетнамской войны. В действительности это было гораздо более ценное признание — в невозможности не только выиграть эту войну, но и вообще добиться каких-то рациональных целей. Американская армия могла уничтожить Вьетнам, что она, увы, убедительно доказала. Но в джунглях гражданской партизанской войны она была обречена на неприемлемые жертвы и вынуждена была отступить. Шок от этого поражения получил название «вьетнамский синдром».

Армия ХХI века во враждебном социуме ХIХ века бессильна. Так расшифровывается «вьетнамский синдром».

Потом это поймут израильтяне.  Лучшая армия Ближнего Востока не сможет справиться ни с Хезболлой, ни с ХАМАСом.

«Вьетнамский синдром» страховал Америку от военных авантюр, но поколение спустя память ослабла или ее усыпили, и старый имперский синдром взял свое. И теперь уже Обаме пришлось заново открывать эти трудные для победительного американского сознания истины. Утверждать их трудней вдвойне. Отчаянное и очень громкое сопротивление звучало и справа, и слева.

Консервативный обозреватель «Вашингтон пост» Чарльз Краутхаммер, который за восемь лет, кажется, не упустил не единого шанса, чтобы пнуть Обаму, написал эпитафию его курсу.

«Радикально переориентированная внешняя политика Обамы находится в руинах. Его видение заключалось в том, чтобы уйти от мира, в котором стабильность и «успех свободы» (Джон Кеннеди, речь при инаугурации) обеспечивались американской силой, и прийти к миру,   управляемому универсальными нормами, взаимными обязательствами, международным правом и многосторонними институтами. Никаких более ковбойских авантюр, никаких односторонних действий, никаких Гуантанамо. Мы поднимемся на морально более высокий уровень дипломатии. Чистые руки, незапятнанное сознание, «умная сила». Это благословенное видение только что умерло ужасной смертью в Алеппо».

Замечательный случай, когда намеренно уничижительная критика против воли автора комплиментарна. Но вот и либеральный обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Ричард Коэн, кажется, пишет, если не то же, то о том же.

 «Нежелание Обамы твердо стать в защиту идеи свободы и повести свободный мир против автократии, так же как тон сожаления или скептицизма, который проявляется с его стороны каждый раз, когда ему приходится высказываться на тему о применении американской мощи, рассердил многих американцев. Это частично объясняет поддержку, которую получил Дональд Трамп, и это сделало мир более опасным». 

Повод тот же — Алеппо. Один обвиняет Обаму в том, что он не предотвратил гуманитарной катастрофы. Другой, что Обама проиграл геополитическую партию Асаду и Путину. С разных сторон это одно и то же обвинение. Почему не вмешался? Вмешательство в глобальные конфликты – долг американского Демиурга.

Вопрос про Алеппо Обаме был задан в лицо.  Почему в аналогичной ситуации с Бенгази США вмешались, а в Алеппо нет, спросили его на пресс-конференции в Белом доме. «У нас в распоряжении такой легкой опции нет»,- лаконично ответил Обама.

В схватке с идеологами и идеалистами американского интервенционизма он прежде всего реалист.

Дело не в Алеппо как таковом. Алеппо все же частный случай. Стратегический вопрос — что может Америка  в кризисных ситуациях подобных Сирии или Ливии? Ну, сбросили, с Божьей и западной помощью, Каддафи. После  патологии правления, длившегося сорок лет, туда ему и дорога… Вот только последствия оказались непредсказуемы. Прекрасные лозунги, вроде борьбы демократии против диктатуры, как это ни заманчиво, не описывают и уж точно не исчерпывают куда более сложного существа ливийской ситуации. После невольного ливийского афронта Обама стал предельно осторожен в Сирии.

Американская военная мощь может все. Но преодолеть хаос социального распада в далеком и чужом мире? Остановить гражданскую войну, где не понять, кто за что и против кого воюет и какие вурдалаки с претензиями не меньше, чем на вселенскую катастрофу, вылезут из ниоткуда?

Какими бы аргументами от геополитики и морали ни вдохновлялись фетишисты американского всемогущества, видение Обамы, его картина мира оказались реалистичней, чем у его громкоголосых оппонентов. Слишком велик риск завязнуть в чужих песках или болотах. Своей интервенцией Америка только разбередит чужие раны и вызовет на себя огонь всеобщей ненависти.  Отсюда его первый ответ на все новые горячие точки планеты: американского армейского ботинка там не будет!

Обама и shit

«Если у тебя в руках молоток, это еще не значит, что все проблемы, стоящие перед тобой, – гвозди»,- так он однажды парировал своих оппонентов.

Обама не воинственный президент. Он, действительно, не рвался возглавить очередной крестовый поход за свободу.   За что ему сильно  доставалось. Его реакции были всегда умеренными. При этом он был готов  принимать неортодоксальные решения и преодолевать старые догмы, как это случилось с дальновидным антиатомным соглашением с Ираном и снятием полувековой блокады с Кубы.

В отношениях с нашей страной он тоже был самим собой, а не имперским страшилой из вдруг возродившихся картинок советской пропаганды. Своим решением он отменил размещение системы ПРО в Польше и Чешской Республике — к недовольству Варшавы и Праги, между прочим, только чтобы не травмировать чувствительного российского партнера. И он прислал в Москву своего госсекретаря с символической  «reset button». Если российско-американские отношения не повернулись к норме, то не потому что толмачи Хиллари Клинтон напутали в переводе, написав по-русски «кнопка перегрузки» вместо «кнопки перезагрузки». Это Путин резко перегрузил международные отношения операцией в Крыму и акциями на востоке Украины. Это совсем другая «норма». У Путина с Обамой не сложились отношения не потому, что страшней Обамы зверя нет. Таковы законы химии. Как показывает опыт, из всей мировой номенклатуры химия у Путина складывается только с деятелями типа Эрдогана или Берлускони, впрочем, тоже с очень переменным успехом. Но Обама точно не авторитарий и не деляга. Вот Трамп схож с Берлускони, на это вся надежда…

…Борт ВВС №1. Журналисты, сопровождающие президента Обаму в поездке по Юго-Восточной Азии, пытают его насчет принципов его внешней политики. И неожиданно получают короткий ответ, который потом облетел все газеты: «Don’t do stupid stuff». «Не делайте глупостей!» Как выяснилось, редакторы слегка подправили последнее словечко.  «Don’t do stupid shit» – так это звучало в оригинале. Shit — это дерьмо.

В другой раз Обаме задали схожий вопрос об итогах его внешнеполитических усилий, его собеседниками были историки. «Я не сделал больших ошибок»,- ответил он.

Обаятельная недоговоренность – Трамп нас скоро полностью отучит от этого стиля. Хотя буйные исторические лавры обычно увивают более помпезные мемориалы.

Как полагается, Обаме досталось и за эти афоризмы. Куда, мол, подевалась «Дерзость надежды» (так называлась его знаменитая книга)? Критики высмеивали «пассивность» и «минимализм целей» этого его внешнеполитического кредо, противопоставляя ему визионерство его собственных программных речей в Каире, в Стокгольме при вручении нобелевской премии мира, в ООН…

Явление Обамы действительно пробудило фантастические ожидания нового мира, которые президент Обама не мог исполнить. Но полушутливый девиз «Не делайте глупостей!» в действительности шифровал очень серьезные вещи. В некотором роде это формула прощания со старым миром. Конверсия самой идеи американского всемогущества. Реальная метаморфоза политического курса.

Чтобы окончательно перевести обамовское «shit» на русский язык, приведу еще одно его  высказывание, оно свободно от иносказаний. «Со времен второй мировой войны некоторые наши самые дорогие ошибки произошли не от нашей сдержанности, а от нашей готовности ввергаться в военные авантюры»,- заявил он в кузнице военных кадров — Вест-Пойнте.

Военные авантюры — вот, что такое, по Обаме, stupid shit.

Shit Родины, если использовать русско-американский сленг.

Столь «дорогие ошибки» непростительны!  Америка останется глобальным лидером, но не потому, что она всемирный коп с самым большим кольтом на бедре. «Реальная власть — это когда ты можешь достичь того, чего хочешь, не прибегая к насилию», – повторял он не раз.

Сколько помнится, Обама не пользовался словами Pax Americana. Обязательную для любого американского политика идею американской исключительности он с готовностью провозглашал, каждый раз трактуя ее, однако, как первенство в инноваторстве, прогрессе, в «мягкой» и «умной силе». Но это уже совсем другая идея.

Обама – абзац

 Эстафету президентской власти Обама вынужден был передать человеку, который вел себя самым недостойным образом по отношению к нему лично и к самому этому институту. Поразительная несправедливость. Коварная история однако повязала эту пару не только такой ниточкой. По-настоящему историческая примерка фигуры Обамы наступит лишь цикл спустя – после того, как уйдет Трамп. Трамп станет ему фоном, думается, очень контрастным. Но, конечно, истинный счет – это сравнение с фигурами, уже обосновавшимися в американском пантеоне и памяти, любимыми и великими.

В зрелой демократии «величие» отличается от привычной нам формулы преклонения перед вождями. Зрелая демократия не путает святость с раболепием, она умеет ценить своих больших деятелей, не впадая в абсолютизацию власти.

Показательна история двух политических исполинов ХХ века Черчилля и Рузвельта. Выиграв Вторую мировую войну, Уинстон Черчилль проиграл первые же парламентские выборы. Англичане с готовностью выделили ему место в вечности. Но не вечное место у власти… Отдавая дань уникальному правлению Франклина Делано Рузвельта, американцы извлекли из него урок непреходящего значения. Четырежды избирался он на президентский пост. Такого никогда не было в истории США. Чтобы этого никогда больше не повторилось, сразу после войны была принята 22-я поправка к конституции, ограничившая возможность пребывания одного лица в Белом доме двумя сроками (и без деревенских хитростей типа «подряд»). В самые героические моменты работающая демократия не забывает о сдержках и противовесах.

Обама примерял к себе исторический масштаб. Он думал о том, что будет «в конце дня», и это придавало взвешенности его решениям.

«Наше пребывание на этой планете коротко, так что мы не можем переделать мир полностью   за столь короткий отрезок времени, что у нас в распоряжении… В конце дня – мы часть долгоиграющей истории. Мы лишь пытаемся написать свой абзац правильно». (Из интервью Обамы журналу «Нью-Йоркер» в начале второго срока).

«В конце дня» (at the end of the day) – американская идиома. Нечто вроде: в конце концов, по зрелому размышлению…

Итак, в конце дня, подводя итоги:

Уничтожен расовый барьер в Белый дом. Предотвращена вторая Великая депрессия. Кстати, предотвратить полномасштабный кризис — это меньшее достижение, чем вывести страну из кризиса? Или большее?

Закончены (увы, лишь почти) две американские войны в Ираке и Афганистане. И снова вопрос: а чего это стоит? Или лавров достойны только те, кто подписывает акт безоговорочной капитуляции противника после бойни ценою в миллионы жизней?

Принята радикальная реформа здравоохранения, которая останется, сколько бы ее ни отменяли. Возвращены права и достоинство людям иной сексуальной ориентации. В экономике и политике, внутренней и внешней, размечены дорожные карты ХХI века. Администрация Трампа может их своевольно нарушать, но рано или поздно к ним все равно придется вернуться.

Такой абзац. Будущие историки скорей всего отметят, что президент Обама ощущал тренды истории куда правильней, чем его критики справа и слева. 

Январь 2017 г.