История без конца.

Эта история длинная, хотя и краткая, как бандитский налет, каковым она и является. Поневоле она писалась в несколько приемов.

Злоключения редакции в мире бандитского капитализма.

В здание, в котором полвека жило «Новое время», оно, скорее всего, больше никогда не вернется. Журнал, которому в прошлом году исполнилось 60 лет, в котором считали за честь публиковаться политики и журналисты с самыми громкими именами, журнал, переживший все потрясения последних лет и оставшийся одним из последних независимых изданий страны, в одночасье оказался на улице — в самом буквальном смысле слова. В его доме громят помещения — сносят все внутренние перегородки и взламывают паркет. Пришельцы шарят по ящикам столов в поисках чего-нибудь интересного — а мало ли интересного можно найти в журналистских столах?..

Старая история жизни журнала «Новое время» на Пушкинской площади закончилась обычным рабочим днем 19 февраля 2004 года, где-то после обеда. Дежурная бригада окончательно утвердила то, что должно быть на обложке журнала, и все разошлись по комнатам — кто писать, кто верстать. Никто еще ничего не понял, когда позвонили с вахты и сообщили, что идут незваные гости.

Совсем другая «бригада» — два десятка энергичных качков — на мгновение остановилась перед запертой дверью приемной. Легкая застекленная дверь никак не предназначалась для долгой обороны. «Ломай!» — раздалась команда…

Дело происходило обычным рабочим днем, в самом центре Москвы.

Хотя, конечно, это был не совсем обычный рабочий день. Обычных рабочих дней в редакции «Нового времени» не было уже почти полгода, с тех пор как сентябрьской полночью 2003 года дома у одного из руководителей еженедельника раздался телефонный звонок: «Какие-то люди выгнали наших вахтеров и захватили здание».

«Какие-то люди» представились сотрудниками ООО «Примекс» и предъявили документы на право собственности на здание, владельцем которого «Новое время» было без малого полвека. Откуда взялось такое право? Пожалуйста, вот договор купли-продажи. У кого купили? Будьте любезны, вот: ООО «Концепт». Кто такой «Концепт»? Извините, не знаем. Не наше дело. Наше дело купить.

С тех пор прошло достаточно времени, чтобы установить цепочку воистину детективных событий.

1 апреля 2003 года — запомним эту дату, она будто специально подобрана. В этот день финансовый директор «Нового времени» Минаков тихо подписал — ни много ни мало — договор купли-продажи здания. Позже, оправдываясь, он назовет этот акт «пустой бумажкой», а сам договор «мнимым», «не имеющим правовых последствий», «недействительным с самого начала». Еще позже он оправдываться перестанет и вообще откажется давать хоть какие-то объяснения «без адвоката», что довольно странно для служебных отношений, но зато точно вписывается в неотвратимую судебную перспективу. Сам договор в редакции не видели до сих пор. Был ли он? Без сомнения, был, коль скоро вызвал череду столь серьезных последствий. Но тогда куда он подевался? На этот и многие другие вопросы Минакову придется ответить уже суду — против него возбуждено уголовное дело.

Имел ли право финансовый директор подписывать такой документ, как договор купли-продажи редакционного здания? Нет, конечно. Однако на всякое «нет» при большом желании можно найти пламенный привет. Оказалось, что за четыре месяца до Дня дураков точно так же без лишней огласки финдиректор зарегистрировал новый Устав ООО «Редакция “Новое время”». Новый Устав отличался от старого только в одном, но решающем отношении: полномочия финдиректора фантастически расширялись, фактически он обретал все полномочия генерального директора.

В порядке справки: учредителями ООО «Редакция “Новое время” являлся журналистский коллектив 1991 года, когда и состоялась регистрация «Нового времени» в качестве независимого издания. Большинство журналистов- учредителей уже не работают в «НВ». Имена многих широко известны публике… Так вот, оказывается, 15 ноября 2002 года состоялось собрание учредителей, на котором и было принято решение изменить Устав в пользу Минакова. Согласно протоколу собрания в нем приняли участие 14 учредителей, включая главного редактора-директора.

На самом деле по закону об обществах с ограниченной ответственностью полномочия финансового директора никак не могут равняться полномочиям директора. Так что даже если учредителям действительно взбрело бы в голову принять такое странное решение, оно было бы противозаконным. Самое пикантное, однако, заключается в том, что они ничего подобного не принимали. Никто из 14 учредителей и не подозревал, что 15 ноября 2002 года участвовал в судьбоносном собрании. А главный редактор вообще в эти дни находился за 10 тысяч километров от Москвы, в Гватемале, о чем свидетельствуют репортажи в журнале, визовые отметки в паспорте и авиационные билеты.

Никакого собрания учредителей не было. Протокол сфальсифицирован. Подпись главного редактора — генерального директора под новой редакцией Устава подделана. Вот такое оригинальное ноу-хау. И сделано это было для того, чтобы четыре месяца спустя другую подпись — финансового директора под договором купли- продажи — можно было бы выдать за действительную. Впрочем, для этого пришлось изобрести еще одно собрание учредителей. Оно якобы состоялось в тот самый исторический день 1 апреля 2003 года, и на нем учредители якобы «одобрили крупную сделку» — продажу здания.

1 апрель — никому не верь… Повторим для ясности. Никакого второго собрания так же не было и в помине, как не было и первого, а был лишь второй сфабрикованный протокол.

Так или иначе, 1 апреля 2003 года на пока невидимой сцене появляется «фирма-покупатель» — ООО «Концепт». Приглядимся к ней поближе. У нее, как полагается, есть (или был на тот момент) «учредитель». Это, как выяснилось, некий студент, подрабатывавший себе на жизнь тем, что «сдавал в аренду» свой паспорт. И есть (или был на тот момент) «генеральный директор» — курьер некоего «адвоката» Акименко, с которым вел дела Минаков. Потом лица-маски будут таинственным образом меняться и исчезать, но опустим детали…

Фирма «Концепт» не имеет за душой ни активов, ни деятельности — ничего, кроме своего символического названия. Все, что она сделала, — это «купила» здание на Пушкинской площади. Впрочем, нет, она сделала еще одну вещь. Она его «продала». Кому «продала»? Фирме «Примекс».

Фирма «Примекс» как две капли воды похожа на фирму «Концепт». В графе «Обратная связь», которую заявитель должен заполнять при учреждении своей фирмы, и по «Концепту», и по «Примексу» был указан один и тот же контактный телефон.

В «перепродаже» здания от «Концепта» к «Примексу», в смене шила на мыло, однако, есть особый смысл. Эта игра называется «Найти добросовестного приобретателя».

«Добросовестный приобретатель» — понятие юридическое. Оно было специально разъяснено и как бы окончательно узаконено решением Конституционного Суда летом прошлого, 2002 года. Этому предшествовали события весьма драматические.

В стране бушевала волна квартирных махинаций. Жулики различных мастей продавали не принадлежащие им квартиры своим подельникам. Те перепродавали эти квартиры ничего не подозревавшим гражданам, сами скрывались в неизвестном направлении, а через некоторое время обманутые собственники начинали требовать свое имущество обратно. Суды их требования удовлетворяли. Выселяли людей, отдавших за квартиры порой все свои накопления, на улицу. И предлагали искать бесследно исчезнувших продавцов и перепродавцов… Смысл разъяснения Конституционного Суда в этом и заключался: «добросовестный приобретатель» не должен страдать, квартира останется у него.

Конституционный Суд, безусловно, руководствовался лучшими намерениями. На практике это сразу стало криминальной схемой увода недвижимости. Теперь для успеха аферы достаточно инсценировать «добросовестного приобретателя», умело выстроив декорацию из цепочки перепродаж. Что и было проделано в случае с «Новым временем».

У двух близнецов «Концепта» и «Примекса» разделение ролей. Сделка «Концепта» уязвима. Она оформлена по подложным документам, и жульничество может быть доказано в суде. Не беда. Когда это случится, «Концепт» растворится в воздухе и исчезнет без следа — это ведь в действительности фирма-пустышка, фирма- фантом. Главное, что здание уже будет числиться за «Примексом», который заявит, что ни о каких злоупотреблениях ни сном ни духом не ведал. «Примекс» может изображать из себя «добросовестного приобретателя».

На самом деле «Примексу» тоже было суждено исчезнуть подобно «Концепту», он такой же фантом. Не успев «купить» здание у «Концепта», «Примекс» тут же «продал» его еще одному близнецу упомянутых ООО, теперь под названием «Эффект». (Естественно, что все эти операции существовали только на бумаге.) Вот кто (или кто-то следующий за ним) по сценарию должен был стать «стопроцентно добросовестным приобретателем» — чем длинней цепочка перепродаж, тем трудней доказать злоумышленную связь. Но вышел сбой, история получила широкую огласку в прессе, и эта третья «сделка» не была официально зарегистрирована, то есть не вступила в законную силу. Роль «нового владельца» придется и дальше играть «Примексу». Главное, однако, достигнуто: у него в руках появился настоящий документ — на государственной бумаге, с выправленными по всей форме подписями и печатями. Свидетельство о собственности. И теперь его можно предъявлять городу и миру.

Это — кульминация процесса и ключевое звено криминального ноу-хау. В результате нескольких подделанных подписей, фальшивого договора и виртуального процесса квазипродаж, с помощью пары подставных фирм здание в центре Москвы на Пушкинской площади уведено у владельца. Чисто конкретно. Совершенно «законным образом». Фиктивная фантомная деятельность породила новую реальность и новое право. При этом право ушло налево…

Теперь наступает следующая стадия: физическое воплощение этого левого права.

Для того чтобы занять здание, мало иметь свидетельство о собственности, нужно получить отдельное решение суда. Захватчики типа «Примекса» предпочитают самосуд. Они дерзко пролезают в дыру в законе.

Дыра называется «Захватчика не судят». Трудно отрицать, что когда угрюмые качки силой захватывают здание, закон нарушается самым очевидным и грубым образом. Но уже в следующее мгновение закон теряется: интервент гордо предъявляет документ на право собственности. Оспорить его можно только через суд. А суды могут тянуться годами — в том числе и суд по поводу незаконных действий при захвате. Без соответствующего решения суда ни один пристав изгонять захватчика не придет, и восстановить справедливость, получается, можно только тем же самым путем — силовым, что, во-первых, опять же незаконно, а во-вторых, законному владельцу обычно не по силам.

Именно такому захвату и подверглось здание «Нового времени». И даже дважды. Первый захват произошел 17 сентября 2003 года, когда хмурые люди предъявили вахтерам «Нового времени» то самое свидетельство о собственности и выгнали их из здания. Это случилось в ночь со среды на четверг, а четыре дня спустя в воскресенье вечером около 20.00 захватчики попытались очистить здание от всякого редакционного присутствия. Однако двум сотрудникам редакции удалось тогда запереться в приемной и дозвониться до нескольких СМИ. Информация немедленно прошла по «Эху Москвы» и телеканалу «Россия», депутаты Госдумы Владимир Лукин и Николай Гончар, услышав об этом, подняли на ноги милицейское начальство, из МВД распоряжение разобраться было спущено в ГУВД Москвы, оттуда — в Центральный округ… В общем, пыл захватчиков удалось охладить. Зачистка здания не состоялась — в тот момент.

Пять месяцев спустя, 19 февраля 2004 года, захватчики перед запертой дверью приемной уже не остановились. Они вообще не остановились ни перед чем. Ни перед тем, чтобы силой, с выкручиванием рук и выворачиванием карманов вышвырнуть журналистов на улицу — всех до единого. Ни перед тем, чтобы захватить собственность редакции (компьютеры с рабочими файлами, шкафы с архивами, столы с материалами и личными вещами, библиотеку, собиравшуюся 60 лет — все это потом сгребли и свалили в кучу-малу). После чего принялись методично крушить здание изнутри — до голых стен и несущих конструкций.

Разрушение здания — сигнал журналистскому коллективу: «Вы не вернетесь. Редакции тут не работать». И еще один сигнал: идет «предпродажная подготовка». Захватчик готовит здание для «коммерческого клиента». Или заказчика — того, кто «заказал» захватчику здание и, соответственно, всю операцию.

Особенность новорусского захватнического бизнеса в том, что захватчики не просто не боятся закона. Они играют с ним в кошки-мышки. Фактически они узурпируют закон. Смысл ноу-хау по обретению «свидетельства о собственности» именно в этом. И они тем более не боятся конкретных служителей закона. Нужные им документы (фальшивый Устав «Нового времени», криминальный договор купли-продажи «Концепту», мнимый договор перепродажи «Примексу» и т. д.) регистрируются в соответствующих инстанциях, будь то федеральных или муниципальных, как если бы это были президентские указы, — в рекордно короткие сроки и без проверки. Районная милиция обращается к ним ласково по именам. Суды, вопреки очевидности, таинственным образом откладываются или складываются в их пользу. Армия нужных людей, госслужащих, бюрократов на разных уровнях в бесчисленных конторах, производящих важные правоустанавливающие бумажки, в охранных агентствах, правоохранительных органах, в политических инстанциях оказывает им незаметные услуги, связана с ними невидимыми узами. Вот почему, действуя средь бела дня криминальными или, как нынче принято говорить, беспредельными средствами, захватчики никогда не сталкиваются с законом. Наоборот. Беспредел демонстративно обряжается в квазилегальные формы. Пора познакомиться поближе с героями этой истории.
О безымянных героях — в действительности целом классе чиновников, стряпчих, судебных приставов и прочая и прочая, находящихся формально на госслужбе, а реально на совсем иной службе, фактически использующих свое государственное положение в интересах криминалитета, уже шла речь. Без них вышеописанная операция по легализации криминального отъема собственности была бы невозможна. Конкретные имена желательно, чтобы подставило следствие.

В этой статье мы назовем некоторых героев с именами. Тех, в ком уверены. В порядке появления их в нашей истории.

Минаков Дмитрий Николаевич. Финансовый директор «Нового времени» в течение последних пяти лет. Человек, с которого и началась реализация всей схемы, потому что это тоже часть бандитского ноу-хау: все начинается с нескольких фальшивых документов и, соответственно, с поисков человека внутри фирмы, который эти документы организует. Нужен тот, кто «подставит» фирму и… отойдет в сторону. Этот человек поначалу может использоваться жуликами, что называется, «втемную», он может до поры полагать, что действует под влиянием маленьких простительных соблазнов, но отступать ему уже некуда, и очень скоро из слепого орудия он превращается в прямого соучастника преступления.

Как именно обстояло с Минаковым, наверное, интересно с психологической точки зрения. Увы, это никак не влияет на результат. Так или иначе, через несколько дней после первого захвата, не оставив никаких объяснений, которые могли бы помочь в расследовании, и даже не сдав дела, Минаков прислал в ошарашенную редакцию телеграмму: «Прошу уволить меня по собственному желанию». Для верности это собственное желание он еще продублировал. И был таков.

Акименко Дмитрий Геннадиевич. Неуловимая личность, называет себя «адвокатом». Для этого у него есть два основания. Во-первых, некие корочки, которые он предъявляет при случае. Во-вторых, рабочее место. Он снимает стол в помещении, примыкающем к Третейскому суду по адресу Новый Арбат, 23, так что вывеска суда как бы осеняет и его присутствие. На самом деле ни в Третейском, ни в каком ином суде он не работает.

Кто он? На этот вопрос исчерпывающе может ответить только суд. Но типаж известен.

В нашей жизни есть огромная черная дыра (или серая зона) — сфера взаимоотношений со всевозможной бюрократией. Получение любой справки, разрешения, лицензии, свидетельства грозит физическим или юридическим лицам головной болью, а то и смерти подобно. И тут как из-под земли появляется «спаситель» — посредник, сводник, «жучок» — наш язык передает множество оттенков. Он знает, как устроены коридоры всякой власти, и вхож в нужные кабинеты. Он знает, какие колесики таинственной машины «смазать», сколько и куда «занести», чтобы решить вопрос. И он умеет очень по-свойски, интимно обращаться с дышлом закона.

Так или иначе, с некоторых пор «адвокат» Акименко стал главным советником Минакова, так что редакции еще придется долго и тщательно разбираться с их наследием. Безусловны два обстоятельства. Он занимался регистрацией собственности ООО «Редакция “Новое время”» на здание (оформлено в ноябре 2002 года). И именно он вывел на сцену фирму «Концепт» — первое звено мошеннической цепочки.

Продолжим перечень.

Нестеренко Николай Владимирович. Заместитель гендиректора «Примекса», на деле — «полевой командир» бригады штурмовиков. 1975 года рождения, русский, уроженец Северного Кавказа. Бывший спортсмен — отличник, мастер единоборств, владелец вишневого «Мерседеса», начинавший свою карьеру личным охранником, — таким обычно доверяют собирать дань с коммерческих палаток. Нестеренко было поручено захватить и удержать здание, и ему нравится его ударная роль: «У меня довольно высокое положение в нашей структуре — а это очень крупная структура».

Профессиональная деятельность Нестеренко вовсе не ограничивается «Новым временем». Приготовьтесь выслушать еще одну лихую историю…

Из постановления о возбуждении уголовного дела Хамовнической межрайонной прокуратурой в связи с обращением гендиректора НИИ эластомерных материалов и изделий (ОАО НИИЭМИ) Сергея Резниченко:

«7.02.04 неизвестные лица в количестве около 30 человек ворвались в принадлежащее ОАО на праве собственности здание, расположенное по адресу г. Москва, ул. Ефремова, д.10, назвавшись его новыми владельцами…»

Институт эластомерных материалов — не редакция либерального еженедельника, а оборонное предприятие с секретными лабораториями. И здание здесь — не четырехэтажный дом, а десять этажей в 11 тысяч метров в районе Фрунзенской набережной. Кто же «эти лица в количестве примерно 30 человек»?

Из обращения гендиректора НИИЭМИ к прокурору ЦАО Москвы: «Руководил действиями нападавших гр-н Нестеренко Н.В., представившийся директором ООО “Бизнес-контракт” как нового собственника этого здания».

Нестеренко делает карьеру: в «Приемке» он лишь заместитель гендиректора.

Технология та же. Сначала по подложным документам и доверенностям были изменены учредительные документы НИИЭМИ, потом почему-то Шацкий районный суд Рязанской области обязует инспекцию Министерства по налогам и сборам No 4 ЦАО Москвы внести в государственный реестр изменения, в соответствии с которыми генеральным директором НИИЭМИ становится некто Юсупов Марат Нешанович. Судья Шацкого суда с момента этого решения отбыл на долгий отдых в Эмираты, и ясно почему. Его решением было освящено все: и некое собрание акционеров НИИЭМИ, избравшее Марата Нешановича гендиректором, и, главное, одобрение этим собранием продажи здания фирме «Виюр- град». Дальше все по схеме, вопрос только в названиях фирм. 21 января 2004-го регистрируется сделка продажи здания «Виюр-градом» упомянутому «Бизнес-контракту», где начальствует Николай Нестеренко. И вот его пояснение в ОВД «Хамовники» сразу после операции по захвату — с сохранением лексико-орфографических особенностей:

«В декабре 2003 года я познакомился с директором “Виюр-града” по имени Павел, фамилию не помню. Он сказал, что является владельцем здания. Встретились в офисе в районе Тишинский площади, точный адрес не помню. Поскольку мне его рекомендовали хорошо знакомые мне люди, которых я назвать не хотел бы, у меня не возникло сомнений в его правомочности. Мы пришли к некому соглашению. Он предъявил свидетельство о собственности, я по своим каналам проверил. Св-во действительно зарегистрировано. На основании этого я решил оформить договор купли-продажи…»

Яркий автопортрет «добросовестного приобретателя» нарисовал бывший мастер спортивных единоборств. Нужен еще штрих в этот портрет? Пожалуйста.

В новогоднюю ночь с 31 декабря 2002 года на 1 января 2003 года, выражаясь протокольным языком, «неизвестные лица ворвались в принадлежащее ОАО “Гипрохим” на праве собственности здание, назвавшись его новыми владельцами…». «Гипрохим» — еще один институт с известной научной и менее известной финансовой историей. Но что в данном случае важней, это — большое здание на Щербаковский улице у станции метро «Семеновская». Командовал «неизвестными лицами» вездесущий Нестеренко Николай Владимирович. По какому праву? По праву «крупного акционера» и, конечно же, заместителя гендиректора ОАО «Гипрохим». У этого молодого человека очень разнообразные научные интересы.

Парад победителей будет неполон без еще одной фигуры. Порт Дмитрий Валерьевич.

В Институте эластомерных материалов он вооружен бумажкой следующего содержания: «ОАО НИИЭМИ… уполномочивает юрисконсульта Порта Д.В. представлять интересы общества»… В «Новом времени» с Дмитрием Валерьевичем знакомы давно — с той сентябрьской ночи первого захвата, когда юрисконсульт Порт предъявил точно такую же доверенность, только от «Примекса». С боевиками Нестеренко он просто неразлучен. «Как дела на Фрунзенской набережной?» — поинтересовались у него, и он улыбнулся открыто: «Замечательно! А вы разве не знаете, что у нас пять таких проектов?»

Знаем. Среди них, кстати, значится и знаменитый универмаг «Москва» на Ленинском проспекте. Там, впрочем, очередная эманация «Примекса» выступает в роли тех, кто универмаг отбивает от таких же «виюр- градов», и это важно понять: мы живем в эпоху абсолютной взаимозаменяемости. Захватчики и защитники собственности могут меняться местами. В любом случае они часто действуют одними и теми же средствами — и все по той же причине: закон против беспредела бессилен, побить его может только другой беспредел.

«Примекс», «Концепт», «Бизнес-контракт», «Виюр- град»… Порознь они изображают из себя нормальные независимые фирмы, «добросовестных приобретателей». На деле схема криминальных действий и даже исполнители одни и те же. Люди неслучайные — роли и амплуа замечательно структурированы. В отработанной операции требуются: «наводчик», «предатель», «штурмовик», «консильери» (если воспользоваться титулом из «Крестного отца», обеспечивает юридическое сопровождение). Это сеть. Кто держит в руках всю сеть?

До суда любой ответ на этот вопрос может считаться гипотезой. И тем не менее…

Разрешите представить: Антимоний. Это не понятие, а имя собственное.

Антимоний Евгений Григорьевич. 1969 года рождения. В кругах серьезных людей, живущих по понятиям, имеет стойкую репутацию профессионального кидалы. Едва ли не каждый из них, услышав его имя, вспоминает какую-то отдельную историю про Антимония. Особенно популярен сюжет про то, как на заре своей экономической деятельности он пытался по-крупному кинуть с бензином одну чеченскую группировку. Это для нашего героя могло кончиться совсем скверно, но помогли связи, с чеченцами договорились, и Антимония всего лишь выбросили из машины, но живого.

Ныне визитной карточкой и, по-видимому, ширмой Антимония является владение столичной сетью пивных ресторанов «Кружка». В редакцию «Нового времени» его привел финансовый директор Минаков, с энтузиазмом представив как серьезного инвестора, в активах которого немалые средства российских эмигрантов в США и неограниченные возможности «решать вопросы» в Москве. В приглянувшееся ему здание Антимоний пришел с целым рулоном красивых эскизов. «Мы сделаем здесь гостиницу и назовем ее “Пушкин” — сказал он, — 30 процентов вам, 70 — нам».

О том, что на эскизы он потратился зря, Антимонию в редакции сообщили со всей возможной вежливостью, после чего он без обиняков предложил продать ему здание. Ответ был аналогичным, и тогда не на шутку встревожился Минаков: зря, дескать, редколлегия так, он опасный человек. Лучше бы найти с ним консенсус. Редколлегия, однако, сочла разговор исчерпанным. И ошиблась. Антимоний нашел свой асимметричный ответ. План захвата здания и его реализация (манипуляции с документами, квазипродажи и перепродажи), судя по всему, принадлежат ему. Но для ударной фазы комбинации — физического захвата и удержания здания требовался союзник, обладающий соответствующим ресурсом, боеготовым отрядом штурмовиков. Такой партнер у Антимония имеется. Это некто по имени Владимир Палихата.
Технология (техника безопасности) этого специфического рода бизнеса основана на том, что реальные организаторы захватов принципиально невидимы. Именно поэтому, к слову сказать, им не страшны никакие арбитражные суды, их фигурантами являются исключительно подставные лица. Они, как главные режиссеры, разыгрывают весь спектакль, нанимают актеров или содержат целые труппы, но сами остаются за кулисами. Действующие лица — другие. И поди докажи, что эти лица (юридические и физические) действуют связанно, — паутина тонкая, легко рвется. Тут, однако, Палихату подвела верность кадрам. Вездесущий Николай Нестеренко — его верный кадр. Был охранником Палихаты, выбился в штурмбанфюреры — не зря он гордится своей карьерой. Формально он даже «партнер» Палихаты. В ОАО «Гипрохим», как вы помните, он числится «крупным акционером» — по состоянию на 24 июня 2003 года за ним значилось 15,7 процента акций. А главным акционером является Владимир Палихата — у него 40-процентный пакет.

Итак, Антимоний — Палихата. Так выглядит в нашей истории двойной портрет захватчика. Захватчик — не конец цепочки. За захватчиком обычно стоит заказчик, который и имеет реальные виды на собственность, ставшую объектом тайной охоты. Что-то слишком много на Пушкинской площади развелось редакций и слишком мало развлекательных заведений, отелей и казино, в какой-то момент решает заказчик. И захватчик принимается за дело.

Антимоний — Палихата не просто говорящие фамилии. Это готовое имя для понятия, обозначающего открытый квазилегальный отъем собственности, ограбление как бизнес-проект.

У этого рода деятельности много имен: например, hostile takeover, что переводится с англо-американского как «враждебное поглощение», есть даже не слишком переводимое — greenmail. Тех, кто этим занимается, называют чаще всего «рейдерами». Фактически это целая индустрия. Сегодня едва ли не каждая крупная бизнес- группа имеет в своем составе соответствующее подразделение — от профессиональных юристов и экономистов до штурмовых отрядов, очень похожих на «бандформирования».

Что ни день, мы слышим все о новых и новых захватах. Очередной жертвой становится то универмаг, то музей, то редакция, то институт, то предприятие — в широком ассортименте от спиртового завода до горно- обогатительного или целлюлозно-бумажного комбината. Как пирожки, пекутся все новые свидетельства о собственности и договоры о купле-продаже, и схема везде примерно одинаковая: одна-две подложные подписи, решение какого-нибудь Шацкого суда, мгновенная перепродажа, и встречайте: Николай Нестеренко, и таких Николаев сегодня — легион.

У этого «бизнеса» фантастическая норма прибыли. Затраты — на захват и удержание объекта — примерно миллион долларов, в особо трудных случаях могут доходить до двух. Реальная же цена трофея: пять — десять — пятнадцать миллионов, а то и больше. Эксперты оценивают рентабельность подобного «бизнеса» в семьсот процентов годовых. Это в среднем, в случае полного успеха ее подсчитать невозможно. Но полным успехом такие начинания увенчиваются не всегда. Иногда приходится договариваться. Не с собственником, конечно, — его перспективы удручающи при любом исходе. Как минимум, с половиной своей собственности собственник должен попрощаться уже в момент первого знакомства с захватчиком. Половину он может спасти, если найдет сильного заступника, способного вести затяжную войну. Дальше все зависит от соотношения сил, по мере фиксации которого обе стороны начинают переговоры и поиски компромисса. Обычно даже в худшем варианте захватчику возмещаются все расходы плюс 300–400 процентов бонуса.

Объемы этого буйно развивающегося «лохнесского» рынка огромны. Фактически это технология агрессивного передела.

Тому есть важная объективная предпосылка. Ее очень точно определил на круглом столе в «Новом времени» замечательный и так нелепо и рано умерший журналист и экономист Никита Кириченко: «Легитимной собственности в России так и не появилось».

Коль скоро легитимной собственности не появилось, то любое право собственности может быть оспорено, и… любой захват может быть узаконен. Все зависит от ловкости рук.

В реальной жизни закон (власти разных уровней, правоохранительные органы, суды) не защищает ни собственника, ни законного владельца. От налетающего внезапно из-за угла невидимого противника, фактически сводной армии криминала и коррупции собственник, как одинокий ковбой на Диком Западе, должен защищаться сам. И тут его ждет немало грустных открытий. Очень скоро он узнает, что «спор о праве» на практике выливается в «войну бюджетов и влияний». А сам закон под разговоры о «диктатуре закона» превращается в чистый, то есть очень грязный, ритуал, в формальную процедуру, целенаправленно освящающую откровенное беззаконие. Если это и «диктатура закона», то очень управляемая, притом не только и даже не столько из Кремля, у которого просто нет стольких интересов. Ниточки управления тянутся из-за самых разных кулис, так что в действительности «диктатура закона» выливается в абсолютный произвол.

Закон как «крыша» беззакония — идеальная почва для самого черного грабительского передела. Право на насилие приватизируется — неслыханная вещь в уважающем себя государстве. Страна превращается в Гуляй- поле, раздолье для налетчиков и полевых командиров. Что делает невозможным нормальный бизнес и ставит под угрозу любую нормальную деятельность. Это худший вид государственного дефолта. Формула катастрофы.

С подачи Джорджа Сороса ту систему, что сложилась у нас в пореформенное время, называют порой в сердцах «бандитским капитализмом». Размашистое определение. В любом случае даже автор употреблял его как метафору. То, что делают Антимоний — Палихата, однако, является бандитским капитализмом без кавычек и метафор.

Если действительно наступила пора произвести санацию «капитализма, который мы построили», то начать ее следует с того, чтобы отделить зерна от плевел, мух от котлет, бандитов от капитализма. И это как раз тот, возможно, единственный случай, когда следует применить «диктатуру закона» — по всей строгости. Государство не может мириться с бандитизмом. С ним следует разбираться без антимоний.

Июнь 2004 г.

Государство, которого нет

Оказавшись на улице, «Новое время» не выходило в свет с апреля по июнь. Эти заметки были написаны в две руки с моим коллегой Вадимом Дубновым в середине 2004 года и напечатаны в виде редакционной статьи в первом же номере журнала, который вышел после катастрофы. Мы ставили перед собой две задачи. Дать читателю (обществу) как можно больше реальной информации о происшедшем. И привлечь внимание соответствующих государственных органов к сути проблемы. Нам казалось: история наша настолько очевидная, что торжество справедливости — дело техники. В конце концов, мы же проделали всю работу за правоохранительные органы. Мы провели журналистское расследование, выявили ход и код преступления, назвали все имена, описали конкретные роли. Более того, мы показали: то, что произошло с нами, — не частный случай. Это криминальное чтиво — социальная модель. Мы исходили из того, что государственная десница просто обязана вмешаться. В конце концов, разве это не дело правоохранительных органов — следить, чтобы ни одно преступление не осталось безнаказанным! А высшие политические инстанции! Они же не могут не понимать, что метастазы в социально-экономическом механизме нетерпимы, тут промедление смерти подобно…

Ничего подобного!

Мы выиграли полдюжины арбитражных судов, добились решения, объявляющего первую «сделку» (о продаже здания компании «Концепт») недействительной, и что же? Мы почувствовали, что завязаем, как в паутине. Судиться с компаниями-фантомами по частностям можно до греческих календ, при этом настоящие преступники вальяжно остаются за кулисами и дергают оттуда за веревочки. Это, кстати, тоже часть криминального ноу-хау — дробить процесс до бесконечности, брать противника измором. Единственный реальный результат — это то, что ты будешь бесконечно тратить время и деньги. Естественно, что ресурс и того и другого у нищей редакции и, скажем, у казино — заказчика преступления совершенно разные. В нашем случае это приняло самые драматические формы. Летом 2004 года адвокат Андрей Никитин, который вел все наши дела, утонул в Красном море. Он был фанатиком дайвинга, погружался на сверхглубины. И однажды не поднялся. Тела его так и не нашли. А осенью — зимой 2004 года утонул банк, который взялся быть нашим союзником — организатором антирейда. Он обанкротился. Как приговаривал герой Курта Воннегута, такие дела.

Уголовное дело, в рамках которого преступление только и могло быть раскрыто, тем временем не продвинулось ни на шаг. Следствие, которое якобы велось много месяцев и лет, ухитрилось не задать ни одного неудобного вопроса «другой стороне» даже по поводу первичных фактов — собраний учредителей, которых, как ни крути, не было, не говоря уже о последовавших бандитских действиях, которые были у всех на глазах. Это кажется невероятным, но это именно так. Редакция апеллировала к руководству МВД, генеральному прокурору, президентской администрации, с фактами в руках обвиняла конкретных и очень высокопоставленных лиц в саботаже и коррупции. Ноль внимания. Почему? Ну что ж, по крайней мере мы получили ответ на этот вопрос. И даже два ответа.

Редакция либерального издания не подлежит защите со стороны государственных органов. Она вне закона. Официальная позиция выглядит почти респектабельно: в «споре хозяйствующих субъектов» политические инстанции умывают руки. Неофициальная:  оппозиции глупо рассчитывать на защиту со стороны власти. Вы же не настолько наивны, чтобы не понимать, что в Кремле никто не прослезится, если еще одним либеральным изданием станет меньше.

Мы все прекрасно понимали и раньше. Что государство в путинской России — это не народ, а власть, что государственный аппарат служит не обществу, а правящему режиму. Но мы действительно наивно полагали, что понятия закона и порядка имеют все-таки при этом некую самостоятельную ценность. Ничего подобного. Власть вольна их полностью игнорировать.

Власть избирательна и цинична до предела. Она озабочена только собственным поддержанием. Таков первый ответ.

Второе наше открытие, однако, еще хуже. Государство в стране не просто плохое. Его попросту нет. Это может показаться странным в стране, где модно клясться в преданности сильному государству, превращать его в фетиш, но это так.

Самый популярный нынче в судейском сообществе анекдот звучит так. Молодой судья просит у более опытного коллеги совета. Как ему быть? За решение в его пользу истец предлагает сто тысяч долларов. Ответчик — сто двадцать. Предложи истцу доплатить еще двадцать и суди по справедливости, следует соломонов совет…

Суды не судят — решения судов покупаются, «хорошие», «правильные» — так же, как и плохие, неправедные. Все это знают. Правоохранительные органы не нацелены автоматически на охрану права и прав. Бюрократия не служит делу, которому призвана служить. Она служит себе — и в целом, как класс, и индивидуально, каждый работает на свой карман.

Коррумпировано все и вся. Коррупция — это не просто взятки, случаи чиновничьей нечестности. Это законченная система, пронизавшая все сверху донизу.

«Мафия ФСБ», что пришла к власти в России вместе с Путиным, называет себя «государственниками», «силовиками». Она, дескать, отстраивает заново «вертикаль власти», без которой в стране все развалится. Ничто не может быть дальше от действительности.

«Вертикаль власти» — по определению, шаткая штука. Это не способ поддержания общественного равновесия. Для этого требуются более сложные конструкции — разделение трех властей — принцип, сознательно забытый в путинской России. И еще наличие «четвертой власти» — независимых СМИ, сторожевого пса демократии, которого упорно норовят посадить на цепь.

Демократия штука неуправляемая и потому для силовиков непонятная и неприемлемая. Она ведь строится на принципах, а не на приказах. Объявленный смысл «вертикали власти» как раз в обеспечении управляемости — то есть в том, чтобы приказы начальства проходили сверху донизу. И правда, это система, при которой все работает исключительно по приказу. Именно поэтому как инструмент решения общественных и государственных проблем «вертикаль власти» полностью не пригодна. Она призвана поддержать власть одного человека, остальное ее мало волнует.

Девиз хорошо выстроенной «вертикали власти» давно известен: «Каждый сверчок знай свой шесток». Бюрократический сверчок хорош тем, что твердо знает, что работать полагается только по приказу сверху. Но он не так прост, этот бюрократический сверчок, он себе на уме. Он так же хорошо знает, что все остальное время может работать и по заказу — на себя любимого. На практике весь шесток разобран цепкими и загребущими лапками, каждый его миллиметр приватизирован своим сверчком. Сочетание всемогущей контролирующей все и вся бюрократии и дикого рынка мгновенно породило фантастическую, ни чем неограниченную, необоримую коррупцию.

Из всех людей наверху добиться справедливости в деле «Нового времени» пытался только один человек — омбудсмен Владимир Лукин, спасибо за попытку! У меня, однако, есть подозрение, что, если бы даже кто-то из реально власть имущих вдруг захотел это сделать, из этой затеи все равно ничего бы не вышло. Нет хуже средства для борьбы с бандитским капитализмом, чем разъеденная до основания вертикаль власти.

Сентябрь 2006 г.

Новые свидетели: сенатор Нарусова и Фрэнк Синатра

Забыть! Признаюсь, у меня было одно желание: забыть эту историю, стряхнуть ее с себя как дурной сон. Не получается. «Рейдеры», «рейдерская операция», «рейдерство» — эти слова замелькали в прессе все чаще, невольно вызывая грустные ассоциации. Они появились даже в дискурсе официальных лиц. Рейдерские истории различались деталями, но не модальностью. За описанием очередного грязного, хамского захвата не следовало ничего, кроме вздохов и разведения рук. Преступники не обнаруживались, как если бы рейдеры были привидениями. На скамье подсудимых еще могли оказаться мелкие сошки, главные фигуры — организаторы и заказчики — никогда. Типологическая особенность рейдерского жанра: это преступления без наказания, истории без конца.

Промелькнуло и знакомое имя. Николай Нестеренко скрылся от правосудия в Бельгию…

Желание забыть неизбывно, но вдруг в нашей истории произошло что-то существенное? В конце концов, на дворе 2011 год! И я забил в поисковик имя — Владимир Палихата.

Мои ожидания были вознаграждены сверх всякой меры. Десятки ссылок. Одна из них звучит так: «Владимир Палихата (Vladimir Paluhata) — все о знаменитости». «Владимир Миронович Палихата родился 23 сентября 1967 года в селе Золотники Теребовлянского района Тернопольской области Украинской ССР…» Оказалось, весьма популярная личность, и в каком окружении предстает! «Владимир Палихата и Кирсан Илюмжинов (фото)». То же самое с Тягачевым. То же самое с Третьяком. То же самое с Гинер… «Владимир Палихата и Дарья Мороз вручают премию НИКА (видео)», Владимир Палихата и Ольга Кабо вручают национальную кинематографическую премию НИКА XXIII (видео)»… Ну, какая же теневая фигура, сплошные софиты! Впрочем, тень на плетень тоже имеется. Точней сказать, осадок от кофе. У спонсора спорта и кино, оказывается, была судимость — еще до наших дней — в 2001 году. В ту пору бизнесмен «с целью извлечения наживы» «организовал производство фальсифицированной кофейной продукции под видом торговой марки «Café Monterrey Express» и торговой марки «Nestle», которая реализовывалась «на оптовом рынке на улице Войтовича, 12 в г. Москве» , как говорится в приговоре… Судя по всему, выходец из села Золотники сделал правильные выводы: мелочами не заниматься. С той поры он играет по-крупному.

В январе 2010 года Палихата стал героем шикарного скандала. Заголовки в прессе один другого громче: «Оборотни в погонах вымогают у предпринимателя рекордную взятку», «Самая крупная взятка в истории ведомства»… Суть дела эталонная: следователь затребовал взятку от предпринимателя за отказ от возбуждения против него уголовного дела … Исключительна лишь сумма — 15 миллионов долларов. Личность с наличностью налицо, так сказать, вместе взятые — при попытке получения первого транша в 8 миллионов арестован следователь следственного комитета при прокуратуре РФ Андрей Кривцов. А в роли белого рыцаря — Владимир Палихата. Это он — предприниматель, что вывел грязного следователя на чистую воду.

Позже поступили маленькие уточнения. 8-миллионный пакет был «куклой», а выдача его спектаклем — спецоперацией. «С поличным» взята совсем другая личность — не следователь Кривцов, а некто Киримов, двойник Нестеренко, его в свое время точно так же объявляли в розыск по таким же рейдерским делам. Именно он и пришел за «куклой». По логике вещей он должен быть сообщником Кривцова, однако сам следователь его не знал. В отличие от Палихаты, у которого с ним давние отношения…

Решение Басманного суда об аресте следователя Кривцова было вскоре отменено высшей инстанцией как принятое без проверки обоснованности подозрений, на основании единственных показаний — Палихаты. Произошел сдвиг и в умозаключениях следствия. Оказывается, вымогательства денег у бизнесмена не было. Имела место попытка дачи бизнесменом взятки следователю Кривцову через посредников. Все ровно наоборот! Но тогда следующим шагом должно быть предъявление юридического счета бизнесмену, не так ли? Не так. От уголовной ответственности Палихата был освобожден как… лицо, добровольно сообщившее о совершенном преступлении. Чудеса гибкости!

Дальнейшие подробности оказались прелюбопытными. И до боли знакомыми. Тут вновь возникнет НИИ эластомерных изделий (помните: наш собрат по несчастью?) и новое имя ОАО «НИПКП Терминал» (еще один — уже не московский, а питерский — собрат, о котором мы не знали), его захватывала все та же компания с вездесущим Нестеренко на коне в 2005 году. Как выяснилось, тут рейдеры несколько переоценили свои силы. У предприятий с оборонной тематикой, видно, нашлась бронь. В итоге несколько засветившихся фигур из группы захвата попали на скамью подсудимых. А Нестеренко ударился в бега. Из Бельгии он перебрался в Белоруссию. Может, это была ностальгия, но это была ошибка. Из Белоруссии его экстрадировали. Это случилось в 2009 году. Так что с задержкой в несколько лет он воссоединился с обвинениями по статьям «мошенничество в особо крупном размере» и «организация преступного сообщества или участие в нем». (Запомните эти точные формулировки!). И познакомился со следователем Кривцовым, который и вел дела о попытках захвата зданий двух вышеозначенных предприятий. (Кстати, а почему все-таки только эти два случая? Почему не присовокупили к ним «Новое Время» и все другие места боевой славы Николая Нестеренко и его команды? Для полноты картины. Если животное мяукает как кошка, выглядит как кошка и ведет себя как кошка, то это кошка… Если животное с фальшаком и заточкой захватывает точку за точкой, то это рейдер… Но нет, следственные дела так не строятся. А как? Как нужно. Как того требуют «интересы дела». Вы полагали, что «интересы дела» — это все, что может способствовать раскрытию преступления? Ничего подобного. Это интересы вокруг дела — влиятельных людей и инстанций. Конкретный следователь может их знать, угадывать или вовсе не понимать. Но он должен выполнить задание, даже если по ходу дела оно будет меняться и не один раз — обеспечить заданный результат. И не дай Бог ему наступить на какой-нибудь такой «интерес», даже ненароком, как это, по-видимому, случилось со следователем Кривцовым).

Откуда, однако, взялась одиозная взятка, на каком таком пустом или мокром месте образовалась? Послушаем, как объясняют ее обе стороны.

Объяснение Палихаты: следователь Кривцов пытался добиться показаний на него от Нестеренко. «Используя материалы уголовных дел, находящихся в его производстве, он пытался сфабриковать доказательства» о причастности Палихаты «к совершению ряда преступлений» — рейдерским захватам, организованным Нестеренко «в пользу бизнес-структур, имеющих отношение» к Палихате.

Замечательное объяснение. Похоже, следователь Кривцов сделал то, что не делал ни один другой следователь ни в одном рейдерском деле. От исполнителя рейдерской операции, который по ролевой функции действует на авансцене (Нестеренко в данном случае), он попытался выйти на организатора, на кукловода, который всегда за кулисой, притом, что хорошо известен знающим людям (в миру респектабельный бизнесмен Владимир Палихата). И получил под дых — «куклу» и дело о взятке.

Пройдемся со всей осторожностью по этому минному полю.

Естественный вопрос: а что за узы связывают Палихату с Нестеренко? (Как вы помните, мы в «Новом Времени» написали об этом деловом тандеме еще в 2004 году). Исключительно лирические. «С Николаем нас связывают дружеские отношения. А тот факт, что в свое время мы посещали один спортклуб, еще не является подтверждением нашей совместной предпринимательской деятельности, как это пытался представить следователь». Соединяет же их глубокая симпатия и… презумпция невиновности. «Я испытываю к Нестеренко уважение как к сильной личности, бывшему военному, прошедшему Чечню. Без приговора суда его никто не может назвать преступником». (Из интервью Палихаты «Коммерсанту»).

Состоять в одном спортклубе с сильной личностью еще не преступление, это точно. Но если Палихата чист и к рейдерству непричастен, за что же тогда предлагать следователю, который даже еще не вызвал его для беседы, взятку в 15 миллионов долларов? Откуда бы такая благотворительность? Ведь услуга должна быть соизмерима с суммой, не так ли?

Следователь Кривцов, со своей стороны, полагает, что его «подставили» бизнесмены, желавшие, чтобы работа по уголовному делу о рейдерских захватах была прекращена. «Мой подзащитный настаивает на том, что Палихату В.М. самого следует привлекать к уголовной ответственности за организацию нескольких громких рейдерских захватов, — говорит адвокат Александр Забейда. — Подобным способом последний отстранил следователя от расследования, обеспечив тем самым собственное непривлечение к ответственности».

Должен признать, что факты — все, что последовало, ни в чем не противоречат этой версии.

Чем бы ни закончилось дело о взятке для следователя Кривцова, но дела о рейдерских операциях, которые он вел, развалены, угроза, что бурная жизнь их организаторов выйдет из-за кулис, миновала. Ничто не мешает г-ну Палихате публично увенчать себя очередной «Никой».

И тут же Хамовнический районный суд Москвы вынес престранный приговор Николаю Нестеренко. Суд приговорил его… к пяти с половиной годам лишения свободы — условно! То есть, как? Подельники, действовавшие под командой Нестеренко, получили реальные сроки, а командир, годами скрывавшийся от правосудия, условный?!

Подробности процесса замечательные. Дело рассматривалось в особом порядке без проведения судебного следствия. Обвинение (помните: «мошенничество в особо крупном размере» и «организация преступного сообщества или участие в нем»?) трансформировалось в почти безобидную «попытку мошенничества… и самоуправство». Мягкость приговора представители обвинения объяснили тем, что Нестеренко, дескать, признал вину и заключил сделку со следствием и судом. Положим, свою вину он признал, когда бежал от суда. А сделка с правосудием — в чем она? Какие — такие услуги следствию могут оправдать столь высокую милость к налетчику-рецидивисту? Мелкая рыбешка выловлена и без него, а более крупная рыба сама плетет сети.

Тут я вынужден высказать предположение, от которого, боюсь, будет трудно откреститься. Без сделки тут явно не обошлось. Но это сделка не с правосудием, а с теми, кто держит его за дышло. И заключил ее не Нестеренко, а Палихата. И уж, конечно, не со следователем Кривцовым, который оказался разменной монетой. Естественно, это очень хорошо законспирированная и густо смазанная сделка. К слову сказать, в суде Нестеренко

защищал адвокат Михаил Вытнов, и он же вместе с Палихатой обвинил следователя Кривцова в вымогательстве взятки. Одна связка, как у скалолазов на вертикальной стене… Другое косвенное доказательство в высшей степени сценично. Как сообщил адвокат Забейда, к делу приобщены 20 запросов и писем следствию в защиту Палихаты и Нестеренко. На бланке Совета Федерации. За подписью Людмилы Нарусовой. Отечественные законодатели — люди участливые, но не настолько же… Сама звезда политического небосклона свою роль описывает с поразительной скромностью. Дескать, Владимир Палихата обращался к ней с просьбой защитить его от вымогательства, и она посоветовала ему обратиться лично к генпрокурору Юрию Чайке. «Он послушался, написал заявление, я передала его генпрокурору», — приводит «Коммерсант» ее слова. По-видимому, в 20 экземплярах.

Ну, а Нестеренко-то откуда взялся?

Хотите услышать ответ? Он того стоит. Надо только хорошенько развесить уши.

«В конце августа — начале сентября 2008 года в Монако, где я была в составе петербургской делегации на футбольном матче “Зенит”—”Манчестер”, мне друзья дали машину с водителем. Три дня он меня возил, а потом сказал, что узнал меня, и по дороге в аэропорт рассказал, что его фамилия Нестеренко, что он находится в розыске, хочет вернуться в Россию, помогать следствию, давать показания. Я дала согласие. Мы с его адвокатом подготовили бумаги. Я с этими документами пошла на личный прием к Бастрыкину. Бастрыкин заверил меня, что безопасность Нестеренко будет соблюдена…»

 (Из показаний Нарусовой следователю в ее кабинете в Совете Федерации).

Делегация на футбольный матч… Друзья… Машина с шофером… Монако… Да на каком свете мы живем? И святочная история про беглого рейдера, не иначе как для очень дефективных детей…

 А это уже из зала суда.

 ЗАЩИТНИК. А в доме Палихаты в Монако вы когда-либо останавливались?

СУДЬЯ. Отводится вопрос. Защитник, встаньте! Я вам делаю замечание! Вот так вот, Людмила Борисовна…

При всем уважении к дважды сенатору Российской Федерации — от Тувы и от Брянской области — можно высказать догадку, что главные покровители наглой рейдерской компании имеют другие имена и титулы. Они себя не афишируют, но это те, кто может очень многое. Организовать против следователя столь эффектную операцию — такой подвиг не по зубам одинокому предпринимателю, и уж никак не с репутацией Палихаты. Здесь нужен кто-то внутри силовой системы, кто может отдавать удивительные приказы. Пожертвовать фигурой из собственной системы. Переквалифицировать бандитизм в шалость. Подвигнуть генерального прокурора вмешаться на стороне рейдеров. По буквам продиктовать суду нужный приговор…

Впрочем, после «дела ЮКОСа», этого рекорда рейдерства, прикрытого именем государства на самом высшем уровне, с факсимиле самых первых лиц, вряд ли нас что-то может удивить.

За это пятилетие мы поняли главную истину: рейдерство — не просто частная самодеятельность. Это бизнес силовиков, возможно, единственный, в котором они могут использовать свои профессиональные навыки и умения от души и на всю катушку. Монополизировав власть, как каста, то есть, приватизировав государство и его институты, они фактически легализовали рейдерство — черный передел, очень конкретную переприватизацию уже в своих индивидуальных интересах. Они взяли его под свою «крышу».

.

На примере дела Кривцова видно, что отечественный судреализм –искусство отзывчивое и очень субъективное. В частности, в том смысле, что зависит от разных субъектов.

Январь 2010 года. Решением Басманного районного суда Кривцов арестован.

Февраль 2010 года. Решением Мосгорсуда Кривцов освобожден из-под стражи.

Октябрь 2012 года. Суд присяжных единогласно и безоговорочно оправдывает Кривцова.

Январь 2013 года. Тройка судей Верховного суда отменяет оправдательный вердикт присяжных под предлогом, что защита ввела их в заблуждение, и передает дело на новое рассмотрение в районный суд единоличному судье.

Июнь 2014 года. Судья районного Хамовнического суда Москвы Мария Фильченко постановляет: участие Кривцова в вымогательстве взятки «не доказано» и суд не принимает во внимание доводы прокуратуры о его виновности.

Из огня да в полымя…

Еще пара штрихов для живости картинки.

Вопрос: «Известно ли Вам, сколько весит 1 миллион долларов США купюрами по 100 долларов США?»

Вопрос: «Сколько может весить муляж всей гипотетической взятки?»

Первый вопрос принадлежал стороне обвинения и не вызвал сомнения у судьи.

Второй вопрос задала защита, и судья решительно отвел его как неуместный и провокационный. Но и оставшись без ответа, этот вопрос сыграл в некотором роде решающую роль. Задним числом тройка Верховного суда решила, что он «вводил присяжных в заблуждение», что и послужило основанием для  отмены их вердикта…

Те, кто задавал этот вопрос, полагали, что знают ответ: 15 миллионов долларов – реальных или фальшивых, это неподъемный вес. Интересно, как должна была выглядеть процедура получения такой весомой «взятки»?

Но может быть, они ошибаются? Я сделаю читателю предложение, от которого будет невозможно отказаться. Давайте вместе упакуем миллион долларов. Не думаю, что кому-то приходилось делать что-либо подобное.

Чтобы перевести дух от этой захватывающей идеи, перечислю несколько имен. Уильям Сэфайр, Норман Мейлер, Фрэнк Синатра, Сэм Джанкана. Эта блестящая, «на миллион долларов» компания – точнее на два, поможет нам в нашем следственном эксперименте.

Фрэнк Синатра не нуждается в представлениях. В его ослепительной биографии были, однако, темные места, которые он предпочитал держать подальше от любых фонарей.

Сэм Джанкана – известный мафиози. В 1964 году Синатра лишили права посещения казино Невады – в частности за то, что он появился в одном из них с Джанканой. Запрет был снят только через 17 дет при президенте Рейгане и сенаторе от Невады Поле Лексолте, они считали Синатру свои другом. Связи в потустороннем мире не мешали певцу быть на короткой ноге с первыми лицами сего мира.

В ходе невадского расследования  Фрэнку Синатре  был задан вопрос: «Вы передавали атташе-кейс с двумя миллионами долларов гангстеру?»  На что тот ответил не без сарказма: «Если вы сможете упаковать два миллиона долларов в атташе-кейс, я сам вам дам два миллиона».

Этот эпизод описал колумнист «Нью-Йорк Таймс» Уильям Сэфайр.

Реплика получила замечательное продолжение. Вскоре после публикации, написал Сэфайр, он получил звонок. Норман Мейлер, представился голос в трубке…

Дальше я буду цитировать колонку Сэфайра 1981 года, она нам в масть.

«Я тут произвел некоторые расчеты, – сказал знаменитый писатель,- сколько стодолларовых купюр поместится в атташе-кейс марки Самсонит размером 12 на 15 футов и толщиной в 5 футов».

«Стодолларовая купюра – это 6,2 дюйма на 2,6 дюйма,- сказал Мейлер своим хорошо поставленным голосом. – 350 купюр складываются в пачку в один дюйм. Таким образом, одна дюймовая пачка – это 35000 долларов. Вдоль 17-дюймовой оси можно уложить шесть пачек и еще четыре пачки рядом в длину. Получается слой в 10 пачек, и еще остаются пустоты. При глубине кейса в 5 дюймов помещается пять слоев», – увлеченно продолжил Норман Мейлер свои метафорические вычисления.

«Подсчитаем, – это уже включился Сэфайр, –  слой в 10 пачек – это 350000 долларов. Умножить на пять (слоев) – получается 1750000 долларов. До двух миллионов не дотягивает».

«Ты забыл, что у нас остались пазы,- продолжил Мейлер.- Складываем оставшиеся купюры в пачки по полдюйма и укладываем их в пустоты. Я все просчитал: в атташе-кейс входит ровно 2012000 долларов. Может, мобстеры предпочитают двадцатидолларовые купюры? Тогда другое дело. Тут уже им понадобится чемодан».

Я поздравил Нормана Мейлера с блестящей работой, пишет Сэфайр, и сказал: Фрэнк Синатра должен тебе два миллиона. «Давай, ты их получишь, и мы их поделим, –  весело ответил писатель. И добавил: У нас с Фрэнком одна и та же проблема. Гиперболическое мышление иногда подводит».

Очень наглядная арифметика. Хотя не могу не признать, что свидетельство Сэма Джанкана было бы весомей. По части манипуляций с купюрами авторитетный практик стоит двух писателей – теоретиков.

Так или иначе, нам пора подбить бабки.

Предположим, что в кейс укладывается два миллиона долларов. В этом случае для того, чтобы занести 15 миллионов долларов, которыми мастерски оперировал в медиа-пространстве «портфельный инвестор» Палихата,  потребовалось бы восемь атташе кейсов. Довольно громоздкая операция по передаче взятки!

«Ну и каков урок этой истории?»

На самом деле, я снова цитирую ту колонку Уильяма Сэфайра.

«Во-первых, он в том, что самое невероятное возможно – к примеру, уложить два миллиона налички в атташе-кейс. Во вторых, что возможно и вовсе невозможное. Обладая терпением, упорством, деньгами и обаянием, одаренный парень с давними криминальными связями может уложить издателей, сенаторов, контролеров казино, генерального прокурора и даже президента страны в свой задний карман».

Боюсь, что мне придется повторить этот вывод. С крошечным добавлением. У того парня по крайне мере был голос, перед которым не могли устоять миллионы. А тут…

Вернемся к нашим баранам. У нашего постановочного действа оказалась непредусмотренная кульминация. За время процесса два следователя, обслуживавших обвинение Кривцова, сами попали под суд по обвинению… в вымогательстве взяток. У кого они их вымогали? У своих подследственных по делу о вымогательстве взяток. 

Тут напрашиваются целая гроздь выводов.

Мало того, что отечественное правосудие – заведомо порченая монета, а уж особо резонансные дела –  просто муляж, «кукла». За кулисами идет яростная борьба – с переменным успехом. (Леонид Никитинский в этом контексте пишет о «непрекращающейся тайной войне Генеральной прокуратуры и Следственного комитета»). Гротескность происходящему придает то обстоятельство, что, как бы ни складывалась эта борьба, она идет вокруг судьбы следователя Кривцова, а не рейдера Палихаты. Обвинение в вымогательстве 15-миллионной взятки – явная липа, провокация, подстава. Но вполне эффективная. Все свои стратегические задачи рейдер Палихата решает сполна.

Ситуация точно не для слабонервных. Впрочем, после «дела ЮКОСа», этого рекорда рейдерства, прикрытого именем государства на самом высшем уровне, с факсимиле самых первых лиц, вряд ли нас что-то может удивить по-настоящему.

За эти годы мы поняли главную истину: рейдерство – не просто частная самодеятельность. Это бизнес силовиков, возможно, единственный, в котором они могут использовать свои профессиональные навыки и умения от души и на всю катушку. Монополизировав власть, как каста и клан, то есть, приватизировав государство и его институты, они фактически легализовали рейдерство – черный передел, очень конкретную переприватизацию уже в своих индивидуальных интересах. Они взяли его под свою «крышу».

Хотя, как мы уже знаем, вопрос о «крыше» в нашей действительности глубоко диалектичен.

С лета 2009-го до лета 2012-го, как раз тогда, когда акция Палихата против Кривцова была в разгаре, Следственный комитет квартировал в трёхэтажном доме на Бауманской, 6. Интересное здание. Пятью годами раньше оно было захвачено слаженной спортивной командой Палихата – Нестеренко. Об этом писали в «МК» Александр Хинштейн и Александр Минкин. Интересно, чем расплачивался СК за аренду?

«Крыша» за крышу?

Крышуя страну, они по отдельности с комфортом располагаются в задних карманах каждого парня, который готов подтвердить свое обаяние хорошими деньгами.

А для душевного комфорта изворотливые умы приделали явлению оригинальное идеологическое оправдание: дескать, рейдеры – это санитары леса, они отбирают собственность у неэффективных собственников и передают в руки эффективных… Чушь собачья!

…Некоторое время назад, проезжая по Пушкинской площади, я заставил себя не отвести глаз от нашего бывшего дома. Здание, волей судьбы оказавшееся в тылу казино, годами стояло по-сиротски заброшенное, без признаков жизни. Уж не знаю, может, оно оживало по ночам? Может, его действительно облюбовали привидения?

Сентябрь 2011 г.- июль 2014 г.