Судный день желтой журналистики.
80-летие Руперта Мердока отмечалось пышно. Еще бы. Трижды журнал «Тайм» включал его в сотню самых влиятельных людей мира. В списке «Форбса» «Самые могущественные люди мира» за 2010 год он на 13-м месте. Глава медиа-империи стоимостью в 33 миллиарда долларов, с личным капиталом в 6,3 миллиарда долларов он 43-й богач в США и 117-й в мире.
Так, по крайней мере, было до нынешнего скандала.
Свой вклад в юбилей выдающегося гражданина мира внес и американский журналист Джек Шафер.
«Сатана давно не испытывал такого подъема, как при этой встрече.
– Я слышал, ты меня домогаешься, – сказал молодой человек, – меня звать Руперт Мердок.
– Домогаться кого-то… мне? – удивился Сатана. – Ну, нет, ровно наоборот.
– Ты жаждешь править миром, – заговорил Сатана. – Ты жаждешь иметь задницу, которая не умещается ни на одном очке. Ты жаждешь иметь дома в каждой столице мира. Ты жаждешь мести. Ты жаждешь славы и денег. Ты жаждешь владеть глобальной медиа-империей. Ты жаждешь обладать Голливудом. Ты жаждешь коллекционировать политиков как кукол. Ты никого и ничего не уважаешь. И ты жаждешь жить долго.
…Все мечты Мердока сбылись. Медиа-империя. Женщины. Дети. Месть, слава и карманные политики со всего света.
Прошло время.
Пора, – сказал Сатана.
Забирай,- сказал Мердок и протянул правую руку.
Сатана взял его за запястье и в тот же миг ощутил, как пальцы Мердока железной хваткой впились в его руку. Сатана потянул, но Мердок не сдвинулся с места. Сатана дернул, что есть сил. Никакого эффекта.
– Идем же. Условия сделки тебе известны.
Никакого движения.
Сатана ослабил хватку. Он почуял что-то неладное.
– До чего же холодная у тебя рука,- сказал Сатана в замешательстве. – Я пришел по твою душу. Ну, где же твоя душа?
– У меня нет души,- сказал Мердок».
Памфлет Джека Шафера в сетевом журнале «Слейт» (издание компании «Вашингтон Пост») не нуждается в дополнительном переводе. Мердок хуже всякого Сатаны. И нет у него никакой души.
За что он его так? Есть за что.
Слезинка убитой девочки
Эта история у всех на устах. Ее пересказывают со всех телеэкранов и печатных страниц.
В марте 2002 года пропала 13-летняя девочка Милли Даулер, она была найдена убитой лишь шесть месяцев спустя. А 4 июля этого года в газете «Гардиан» появилось сообщение о том, что в те черные дни частный детектив, работающий по заказам журналистов «Ньюс оф де Уорлд», взломав телефонный номер пропавшей девочки, организовал прослушку его памяти. Когда память телефона оказалась заполнена, он даже стер несколько записей, чтобы освободить место для новых, которые могли оказаться интересны для газеты. Родители надеялись, что это делает сама девочка, а ее уже не было в живых…
Пресса оказалась хуже маньяка.
Это не был единичный случай, таков был метод. Телефонное хакерство входило в набор журналистских приемов. Прослушивались телефонные ящики разных людей – знатных и простых. Среди объектов – принц Уильям и родственники погибших в террористических атаках в Лондоне в июле 2005 года, актер Хью Грант и семьи солдат, не вернувшихся из Ирака и Афганистана. Перед газетными взломщиками оказались все равны. 4000 случаев – масштаб бедствия «Гардиан» назвала еще до потрясшего страну случая с прослушкой мертвой девочки.
Правда во всей красе могла всплыть раньше, но ее скрывали с особой тщательностью. В 2007 году частный детектив Малкэр вместе с королевским репортером «Ньюс оф де Уорлд» Клайвом Гудменом загремели в тюрьму за прослушку членов королевского двора. (Надо ли разъяснять, что королевский репортер – не то же самое, что король репортажа?!) Газета ушла в глухую оборону: в семье не без урода. Мы проведем самое тщательное расследование…
Главный редактор Энди Кулсон заверял, что ничего не знал, но свой пост оставил.
Ребекка Брукс была предшественницей Энди Кулсона на посту главного редактора «Ньюс оф де Уорлд», откуда она выросла до главного исполнительного лица корпорации «Ньюс Интернэшнл», объединяющей британские медиа-активы Мердока. Нет-нет, она тоже ничего не знала об «огорчительных приемах» королевского репортера. Она так «шокирована»! На требование уйти в отставку она лишь твердила, что будет «что есть сил домогаться истины».
Лес Хинтон, издатель принадлежащей Мердоку «Уолл-Стрит Джорнел», был президентом «Ньюс Интернэшнл» в те самые годы. Самый давний соратник Мердока, он руководил всеми его активами. 50 лет назад он начинал с того, что бегал за кофе для будущего олигарха. И, как любит шутить, готов и сейчас сбегать. Нет-нет, внутреннее расследование не обнаружило ничего подозрительного, ответственно заявил он. Омерта!
В действительности, шпионаж был поставлен на индустриальные рельсы. Номера телефонов, расписания, другие данные королевского (и не только) обихода добывались у придворной (и не только) охраны за плату (взятки). Обнаружилась внутренняя переписка по поводу тайных платежей полиции и чеки на десятки тысяч фунтов… Двум истцам были выплачены газетой соответственно 1 миллион и 725000 фунтов, чтобы они отозвали из суда свои обвинения в прослушке. Плату за молчание санкционировал лично Мердок-младший, ныне занимающий пост президента «Ньюс Интернэшнл».
Все эти факты «Гардиан» раскопала и предала огласке, но они были не более чем тлеющими головешками. Теперь занялся пожар.
«Гардиан» со своим сенсационным разоблачением вышла 4 июля. Мердок-старший еще ворчал, что он «не привык бросать невинных людей под автобус», пытаясь сохранить своих доверенных сотрудников, но 7 июля Мердок-младший объявил о закрытии «Ньюс оф де Уорлд». 10 июля газета вышла в последний раз. Скоропостижная смерть самой массовой и коммерчески успешной газеты Британии (тираж 2,6 млн. экземпляров, 168 лет истории за плечами) стала очевидным признанием вины. Хотя сам Мердок этого не понял. Для него это был не более, чем коммерческий ход. Ну да, этот таблоид был его любимой игрушкой и самым прибыльным из его пресс-активов, но он привык играть по-крупному. Главные доходы империя Мердока получала вовсе не от прессы (ее доля – 17 %), а от телевидения. В Англии это спутниковый канал БиСкайБи, 39% акций которого принадлежат Мердоку. И именно сейчас он планировал приобрести канал целиком, заплатив за остающийся пакет 12 миллиардов долларов. Сделка была на мази, даже получила одобрение профильного министра, а тут скандал. Очень некстати.
Публичное заклание «Ньюс оф де Уорлд» было попыткой откупиться от общественного мнения. Безуспешно. Мердок попробовал было отложить сделку, которую до того всячески торопил. Но волна всеобщего возмущения поднялась слишком высоко. День спустя Мердок объявил об отказе от вожделенной покупки.
15 июля Ребекка Брукс и Лес Хинтон подали в отставку со своих постов. Еще два дня спустя Ребекка Брукс была арестована по подозрению в организации нелегальной прослушки и подкупа полиции.
16 июля все газеты Великобритании вышли с платным объявлением от газетной империи Мердока на всю полосу. «Мы просим прощения!» Под объявлением подпись: Руперт Мердок. И еще он пришел в дом к родителям несчастной девочки. По словам адвоката, он просил у них прощения «много-много раз».
Два правила медиамагната
Про одного нувориша говорили, что начинал он с того, что продавал газеты, а теперь их скупает. Про Руперта Мердока этого не скажешь. Он уже родился в семье медиа-магната, правда, небольшого. Его отец владел газетой в австралийском штате Аделаида, которую 22-летний Руперт унаследовал в 1953 году. В большого, супер-большого, гиганского, мирового медиа-магната он превратился сам.
Пропустим период первоначального накопления – скупки газет в родной Австралии и соседней Новой Зеландии. Но вот он уже двинулся на завоевание метрополии.
В 1969 году британская группа «Миррор» решила избавиться от убыточной газеты «Сан». Мердок тут как тут. Свое приобретение он перевел в формат таблоида. Семь лет спустя «Сан» выходила в свет тиражом в три миллиона экземпляров. Однако представить, чтобы в руках нахрапистого провинциала без роду без племени могла оказаться пусть и обедневшая старая аристократка – лондонская «Таймс»? В 1981 году Мердок приобрел «Таймс» и «Санди Таймс».
У австралийского выскочки оказалась железная хватка. В 1986 году он перевел все свои издания на электронное производство, сокращая рабочих-печатников тысячами. Получив убыточное издание, он делал его прибыльным – это первое правило Мердока. И тут мало просто сокращать расходы, раз за разом Мердок доказывал, что у него фантастическое чутье на то, что будет востребовано. Его любимое выражение: «я не гонюсь за своей долей рынка, я создаю рынок». Даже Скай Телевижн, которую Мердок затеял, первоначально приносила одни убытки – и немалые. Что вовсе его не испугало. Напротив, он расширил операции. В 1990 году он даже убедил другого спутникового оператора Бритиш Сэтеллайт Бродкастинг пойти на слияние на его условиях. Образовалась та самая БиСкайБи, которая ныне доминирует на британском рынке.
Та же модель была повторена в Америке. Несколько газет, включая «Нью-Йорк Пост» и «Уолл-Стрит Джорнел», которую он проглотил вместе с ее владельцем – компанией Доу Джонс. Киностудия «ХХ Сенчури Фокс». Контролировать телевещание в США иностранцы не могут по закону – не беда. Мердок меняет гражданство Австралии на США. После чего не просто скупает серьезные телеактивы. На битком забитом американском телерынке он открывает новый 24-часовой канал вещания Фокс ньюс, который не только не зачах, как ему все предсказывали, в зародыше, но и отодвинул Си Эн Эн. Другая тема – за счет чего… С 2000 года Мердок крупнейший вкладчик в американское спутниковое телевидение, киноиндустрию и Интернет.
Но возвратимся в Англию, опыт которой Мердок будет дублировать в Америке.
В 80-е и ранние 90-е пресса Мердока горой стояла за Маргарет Тэтчер и консерваторов. Но с закатом их эры при Мэджоре, выяснилось, что ей больше по нраву лейбористы и Тони Блэр. Правда, в последнем избирательном цикле она поддерживала уже вновь консерваторов и Дэвида Кэмерона.
Важная черта стиля Мердока – агрессивная политическая игра, в которой идеология явно не на первом месте. Главное – влияние. Это второе правило Мердока. Циники утверждают, что у него хороший нюх, и он чувствует, куда дует ветер. Ему льстит репутация «делателя королей», дескать, в его руках судьба правительств. Это миф, но то, что никто и ничто на Британских островах не обладает таким мощным политическим излучением, факт неоспоримый.
Главное в этом излучении – страх.
В 2004 году член парламента от лейбористов Клер Шорт позволила себе покритиковать газету «Сан». Выступая на завтраке в Вестминстере, она сказала, что ей не нравятся фотографии знойных красоток топлесс, которые ежедневно появляются на третьей странице газеты. «Я полагаю, что порнографии не место в нашей прессе»,- заключила она. Очень легкомысленное заявление. Газета «Сан» ответила заголовком «Жирная Завидущая Клер Обзывает Стр. 3 Порнухой». Редактору «Сан» Ребекке Уэйд (ныне Брукс) показалось этого мало, и она снарядила автобус полуголых девиц, которые устроили шабаш на пороге дома Клер Шорт в Бирмингаме. Главной находкой действа стала инсталляция, в которой голова Клер Шорт была приделана к фигуре топлесс.
Британские политики боялись связываться с прессой Мердока. Сейчас плотину прорвало, и это плохое предзнаменование для медиа-магната, разносчика желтой прессы.
Про Херста, Пулитцера, таблоиды и все остальное
«ГОЛОДНЫЕ ЯЗЫКИ ПЛАМЕНИ. Они Скачут как безумные по Дворцу Роскошных Удовольствий у Залива Монтерей Захватывая в Свои Ненасытные Объятия Все от Шпиля до Фундамента. Забираясь Все Выше, Выше, Выше в Отчаянном Порыве. Мечась между Карнизом и Арками Фасада как Сумасшедшие. Обрушиваясь на Дрожащих Гостей с Дикой Яростью. Охваченные Паникой Беглецы Затаив Дыхание Смотрят на Сцену Полную Ужаса. Великолепный Отель и Его Роскошные Номера Превратились в Смердящие Кучи Пепла. «Экзаминер» Посылает в Монтерей Специальный Поезд чтобы Собрать все Подробности Ужасного Происшествия. Прибытие Несчастных Жертв Утренним Поездом – История Отеля дель Монте – Планы Реконструкции Прославленной Гостиницы – Подробности и Предполагаемые Причины Пожара».
Роскошный стиль, не правда ли? Эта редакторская проба пера Уильяма Рэндольфа Херста датируется 1887 годом, когда он унаследовал от отца газету «Сан-Франциско Экзаминер». У него была честолюбивая задача – побить газету «Нью-Йорк Уорлд», издаваемую Джозефом Пулитцером. В конкуренции этих двух титанических фигур и происходил генезис американской прессы. Там и так родились все главные содержательные и стилистические ее приемы и понятия. И в том числе – сенсационность, развлекуха, скандальная хроника, слухи о частной жизни знаменитостей на грани с диффамацией и прочая и прочая. Как впрочем, и расследовательская журналистика. Тогда же родились и термины.
Таблоидная журналистика. Может показаться, что это от слова табло, малый размер. Ничего подобного. От слова таблетка.
В конце 1880-х годов лондонская компания Барроуз Велком &Со произвела прорыв в фармацевтике, выпустив лекарства в виде прессованных таблеток, и назвала их «таблоиды». До того существовали только порошки. Словечко прижилось, и однажды его применили к «прессованной» журналистике. Это случилось в 1901 году еще до того, как газетные «таблоиды» начали переходить на малый формат. Так что таблоиды это скорей пилюли. Чем они занимаются? Отливают пилюли…
И чтобы закончить с этой темой… Все таблоиды – малого формата. Но не все газеты малого формата – таблоиды. Немало качественных газет перешли на более удобный малый формат. Парадоксальным образом их продолжают называть «широкополоски» (broadsheets) – содержание довлеет над формой.
Тогда же родился и другой термин – «желтая пресса», «желтая журналистика». Вообще-то в момент появления в 1897 году он звучал немного по-другому: «журналистика желтого мальчиша». Насмешливую формулу сочинил издатель газеты «Нью-Йорк Пресс» Эрвин Уордмен, дабы уязвить знаменитых конкурентов – Пулитцеровскую «Нью-Йорк Уорлд» и Херстовскую «Нью-Йорк Джорнел». Повод он нашел своеобразный.
Херст завел в своей газете комикс, героем которой был мальчуган в желтой ночной рубашке. По какой-то причине Херст разошелся с художником, рисовавшим «Желтого мальчиша». Тогда Пулитцер, которому нравился комикс, нанял другого художника, чтобы он продолжил приключения «Желтого мальчиша» на страницах его газеты. Нью-Йорк, конечно, большой город, но два «Желтых мальчиша» в одном городе! Потом мальчиш куда-то делся, а был ли он? А термин «желтая пресса» остался, как синоним примитивной, шокирующей, заведомо односторонней – заданной журналистики.
Самая знаменитая история из жизни жанра приписывается Херсту. В канун американо-испанской войны, которой жаждал Херст, он послал на Кубу спецкора. Но тот телеграфировал шефу, что на острове все спокойно. «Войны не будет». В ответ Херст прислал телеграмму: «Оставайтесь на месте. Ваше дело – обеспечить картинки. А я обеспечу войну». Во всех учебниках журналистики приводится эта история.
Ни один историк, впрочем, не подтверждает ее истинности. Это явно апокриф. Тем характерней.
Тип журналистики, которая не затрудняет себя проверкой фактов и делает ставку на крикливые заголовки в расчете продать больший тираж. Таково одно из первых определений желтой прессы. И еще: Желтой следует называть любую журналистику, которая относится к новостям непрофессионально и неэтично. Ее приметы – ссылка на неназванные источники, выдуманные интервью, бурная самореклама…
На самом деле, если по справедливости, то к газетам Пулитцера и даже Херста это все, если и относилось, то лишь в определенный период, и можно точно определить, в какой степени – по объему материалы подобного рода не занимали больше четверти газетного пространства.
Старым газетам далеко до мердоковских вершин. Уже упоминавшийся Джек Шафер собрал стрелы, пущенные «Нью-Йорк Пост», газетой Мердока, в адрес владельца конкурирующей «Нью-Йорк Дейли ньюс» Морта Цукермана, крупного торговца недвижимостью. Портрет получился яркий: дешевка, тиран, неразборчив в связях, бизнесмен-неудачник, расист, пособник террористов… Выгоняет на улицу беременных женщин, строит опасные для жизни здания, доводит до самоубийства своих сотрудников… Он яростно вращает зенками, впадает в панику, жуликоват, врет своим читателям, нарушить закон для него – раз плюнуть. Он жуткий крохобор и печатает сплошную скуку… Но вот Морт Цукерман зачем-то понадобился Руперту Мердоку, и сразу все поменялось. «Нью-Йорк Пост» вышла в свет с редакционной статьей «Морта Цукермана – в сенаторы США!».
Мердок – мировой чемпион желтой прессы.
«Его таблоиды опустили стандарты журналистики на трех континентах и между делом преступили закон по крайней мере на одном из них». Такую эпитафию при жизни выписал медиа-магнату обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Джо Носера.
Карл Бернстайн – классическое имя в современной журналистике, вместе с коллегой по «Вашингтон пост» Бобом Вудвордом он – автор Уотергейта. «Хакерский скандал, ныне сотрясающий империю Руперта Мердока, может удивить только тех, кто сознательно закрывал глаза на позорное влияние этой империи на состояние журналистики в англо-говорящем мире».- пишет он в журнале «Ньюсуик».- Слишком многие из нас только качали головой на ее грязные трюки и сальности, не давая себе труда задуматься о более глубоком эффекте коррумпирования журналистики и политики, производимом культурой Мердока по обе стороны Атлантики».
Он продолжает: «Любой человек цеха скажет вам, что стандарты и культура журналистской институции задаются всегда сверху вниз – владельцем, издателем, главными редакторами. Репортеры и редакторы обычно не нарушают закон, не подкупают полицию, не подслушивают и не ведут себя подобно бандитам, если этого не требует принятая и признанная политика издания. Частные детективы и телефонные хакеры не становятся главными источниками газетной информации без молчаливого знания и одобрения людей наверху».
Главный порок желтой прессы Карл Бернстайн определяет так: «Пренебрежение точностью – правдой и контекстом в угоду читабельности любой ценой». Одно из проявлений этого порока – «стирание грани между информацией и развлечением».
В 1983 году пресса Мердока опубликовала «подлинные дневники Адольфа Гитлера» и попала пальцем в небо. Верифицировать их был призван историк Лорд Дакр, и он высказал свои сомнения в их подлинности. Редактор «Санди Таймс» бросился звонить Мердоку в Нью-Йорк. Что делать? «К черту Дакра! В печать!»,- последовал неподражаемый ответ. («Fuck Dacre. Publish»). «В конце концов, то, чем мы занимаемся, это не более, чем бизнес развлечений»,- благодушно объяснялся потом Мердок.
Ставка на низкий интеллектуальный уровень и низменные инстинкты приносит тиражи, которые и не снятся серьезной, качественной прессе. Коммерческий успех делает любое морализование по поводу желтой прессы неуместным. И, тем не менее, стоит заметить, что эта дама, родившаяся в желтой рубашке, паразитирует на социальной миссии прессы.
Хорошо это или плохо, но в нынешнем демократическом обществе неписанный кодекс действительно позволяет прессе все: подслушивать политиков, подглядывать за звездами, сидеть в кустах, залезать в спальни знаменитостей. Для этого есть непустое основание. У публичных фигур нет частной жизни. Души политиков не могут быть потемками для общественности. Тела звезд принадлежат публике, чтобы хотя бы есть их глазами. Тем, кто избрал сцену – шоубиз или политику, не пристало жаловаться на софиты. Это ваш собственный выбор, господа!
Что не отменяет дилеммы целей и средств. Журналисты «Вашингтон пост», которые шли по следу Уотергейта, признались, что были вынуждены в определенных обстоятельствах воспользоваться прослушкой, другого способа схватить за руку государственных преступников самого высокого ранга не было. И это было исключительное решение, которое обсуждалось и принималось на самом верху – главным редактором и издателем. Газета «Ньюс ов де Уорлд» нанимала профессиональных детективов, чтобы добыть диагноз редкого заболевания сына премьера Брауна раньше родителей, а это пахнет иначе. Впрочем, даже подобные фокусы сходили ей с рук. Однако слезинка мертвого дважды поруганного ребенка стала каплей, которая переполнила все чаши терпения. Публику стошнило от желтизны. И Мердоку пришлось срочно прикрывать тошнотворную газету.
Следствие и причины
«Метастазы таблоидной журналистики-с-ножом-у-горла» – такой диагноз ставит Карл Бернстайн.
Как элегантно выразился один британский правительственный чиновник, мы знали, что нам придется съесть этот бутерброд с дерьмом, но выяснилось, что это будет обед из трех блюд.
Начались следствия – парламентские, правительственные. Не только в Англии. Американские СМИ Мердока не отвечают за грехи своих английских собратьев. Однако четыре сенатора США – Джей Рокфеллер, Барбара Боксер, Роберт Менендес и Фрэнк Лаутенберг – все демократы, потребовали проверить появившиеся сообщения о том, что американские таблоиды Мердока по методу своих британских коллег подслушивали родственников жертв 9/11. Аналогичное требование выдвинул и видный республиканец из палаты представителей Питер Кинг, что может показаться неожиданным, поскольку «Фокс ньюс» вовсю мочит Обаму и демократов. ФБР объявило, что приступило к проверке. А пока под ним горит английская земля.
Все первые лица империи Мердока, включая отца и сына, предстали и еще не раз предстанут перед расследователями.
Карл Бернстайн назвал скандал Уотергейтом Руперта Мердока. Ему видней. Состав преступления родственный. Схож и масштаб общественного возмущения. Есть еще одно обстоятельство – британские политики лично и как каста заинтересованы в том, чтобы раздуть скандал, коль скоро они не смогли его погасить. Соблазн британского Уотергейта тем более велик, что на этот раз преступник не первая, а четвертая власть – пресса. У троицы первых (и реальных) властей, настрадавшихся от четвертой (символической, надзорной), появилась возможность «поставить ее в рамки». Взять под контроль своего институционального противника. И премьер Дэвид Кэмерон, и лидер лейбористской оппозиции Эд Милибанд с редким единодушием заговорили о том, что нужен иной уровень и, возможно, иной орган контроля за прессой. Повод действительно – лучше (хуже) не придумаешь. Хотя и тут есть своя загогулина, она же бумеранг.
Пресса, может быть, и преступна, она давала взятки и покупала услуги полиции. Но полиция оказалась продажна. Она бойко торговала секретами, которые была обязана охранять и всячески мешала расследованию преступлений, в которых столь заинтересованно соучаствовала. Это какая по счету власть? Два высших чина Скотланд-Ярд уже подали в отставку.
«Он вел себя как мужчина, женатый на шлюхе»
До сих пор в британской прессе признан принцип саморегулирования. И стоит признаться, что существующая Комиссия по жалобам на прессу оказалась подозрительно слепа и беспомощна, она в упор не заметила нарушений со стороны «Ньюс оф де Уорлд». Станет ли лучше, если появится госнадзиратель? Например, если нравы прессы будет лично курировать самый главный чиновник при премьер-министре, отвечающий за связи с общественностью. Кстати, кто это – нельзя ли по имени? Можно.
Первого человека при премьер-министре, отвечающего за связи с общественностью, звали… Энди Кулсон. Тот самый. Бывший главный редактор «Ньюс оф де Уорлд», а ныне арестант. Неожиданный поворот истории, не так ли? Он, похоже, проливает свет, откуда у премьера Кэмерона такое редкостное рвение в деле Мердока. Кэмерон объявил, что он назначил специального судью с широкими полномочиями для расследования дела и выступил за специальные парламентские прения по этому вопросу. Эти объявления последовали буквально через несколько часов после ареста Кулсона 8 июля. Раньше премьер об этом не заикался.
Еще больше этот эпизод высвечивает самую сердцевину проблемы.
Открутим пленку назад в 2007 год к эпизоду с королевским репортером, который попал в тюрьму за кражу пин-кода в телефоне принца Гарри. Энди Кулсон тогда открестился от связи с собственным репортером. Однако же, уйдя в отставку, стал… советником по СМИ Кэмерона, тогда лидера оппозиции. Кэмерона, кстати, отговаривали от этого назначения, но он не послушался. Заняв кабинет на Даунинг-стрит, 10, он привел с собой и Энди Кулсона. Наверное, у него были для этого серьезные основания? Конечно. Вездесущий джокер – сегодня здесь, а завтра там – мог быть полезен и хорош именно тем, чем оказался реально плох и опасен – он был связным между политиком и медиа-магнатом, контролирующим 37% британской прессы. Эта связь дорогого стоит.
В контексте дела Мердока, которое пока так официально не называется, но ныне в Англии это главный политический контекст, Кэмерон прошелся по поводу «уютного и комфортабельного» мирка, в котором политики, пресса и полиция сосуществовали десятилетиями. И даже призвал общество следить в оба за этим симбиозом.
Кэмерон прав. Тут явно нужен глаз да глаз. Канцелярия премьер-министра опубликовала дневник его встреч с представителями прессы за год у власти. В нем 26 встреч с людьми Мердока, включая самого Руперта Мердока, его сына Джеймса и Ребекку Брукс. Это больше, чем с представителями всех остальных британских СМИ, вместе взятыми.
Впрочем, кто кого принимает, это еще вопрос. Каждое лето Руперт Мердок устраивает прием для элиты Соединенного Королевства. 16 июня участвовать в столь важном светском событии в Оранжерее Кенсингтонского парка сочли своим долгом Кэмерон, Милибанд, далее по списку.
Правда ли, что сразу после выборов премьер пригласил вас на чай в свою резиденцию на Даунинг-стрит 10, чтобы поблагодарить за поддержку, спросили Мердока на парламентских слушаниях. «Да,- скромно ответил магнат, но я прошел через заднюю дверь». «А вы вообще как часто встречались с премьерами Великобритании?» На этот вопрос он ответил и вовсе неподражаемо. «Я хотел бы, чтобы меня оставили в покое…» Никто ему не поверил.
Как пишет тот же Карл Бернстайн, «едва ли не каждый премьер-министр после эры Гарольда Вильсона платил дань всемогущему Мердоку».
Эрнест Бевин, министр труда в кабинете Уинстона Черчилля в годы второй мировой войны, так отзывался об узах, которые соединяли Черчилля с лордом Бивербруком, медиамагнатом. «Он вел себя как мужчина, женатый на шлюхе. Он знает, что она шлюха, но ничего не может с собой поделать». Между прочим, Черчилль печатался в «Ньюс ов де Уорлд». Но это так, к слову.
Проблема не только и не столько в прессе как таковой, сколько в переплетении власти и медии. Мы хорошо знаем одну форму их слияния. Тут другая.
Ну, а что касается госконтроля за прессой, то ведь преступления желтой газеты, как, впрочем, и преступления полиции вскрыл в конечном счете никакой не госорган, а газета «Гардиан». То есть, сама пресса.
19 июля Руперт Мердок отвечал на вопросы парламентского комитета.
«Это самый печальный день моей жизни», – смиренно поведал собравшимся медиа-магнат. Он во всем каялся и ни в чем не признавался. Ему не за что отвечать, ибо он ничего не знал. «Извините, но «Ньюс ов де Уорлд» – это 1 процент нашей компании». На него работают 53000 человек во всем мире, не может же он уследить за возможными эксцессами каждого исполнителя!..
Одна из парламентариев задала вопрос в лоб. Напомнив его собственную фразу о бывшем главе Ньюс Интернэшнл Лесе Хинтоне, который ушел в отставку, потому что был «капитаном корабля», она спросила: «Разве настоящим капитаном корабля являетесь не вы?» «Гораздо большего корабля!» – высокомерно ответил Мердок. «Корабль гораздо больший, но у руля стоите вы. И вы здесь свидетельствовали, что не считаете себя свадебным генералом, вы работаете по 10 – 12 часов в день. Эта ужасная вещь случилась во время вашей вахты. Г-н Мердок, вы не думали об отставке?». «Нет»,- ответил Мердок. «Почему нет?» «Потому что я чувствую, что люди, которым я доверял…- я не знаю, кто и на каком уровне…- подвели меня, и я думаю, они повели себя позорно, и они должны за это заплатить».
«Они», не он!
«…и я думаю, честно говоря, что никто лучше меня не вычистит это» – добавил он.
Обед из дерьма сервирован, и Мердок лично готов выносить блюдо за блюдом.
Желтуха, чернуха, краснуха. Выбирай на вкус!
Пора заметить, что за этим обедом есть местечко и для нас.
После стерильности советской эпохи мы переживаем бум желтой прессы, что тоже является формой свободы. Желтые газеты в огне не горят и в воде не тонут. «Комсомолка» с ее уникальной интонацией совестливости в красные времена ныне кичится своими ярко-желтыми прикидами. Тиражи и рекламные деньги оправдывают все. Однако же никогда не думай, что ты достиг дна, снизу могут постучать. Как это сделал недавно создатель таблоидов Арам Габрелянов. Он уверен, что его «Жизнь» уже заткнула за пояс «Комсомолку», о чем и поспешил заявить с нескрываемой гордостью.
Похоже, не он один так думает. Вивисекция «Известий» на каком-то этапе была поручена сначала выходцам из «Комсомолки» с их новообретенным желтым ноу-хау, но те оказались не слишком расторопны, и теперь пересадкой органа занялся наш маленький Мердок – лучший знаток медии и Жизни. Что за компрачикос из этого получается, мы уже видим. Но каков сам ход мысли в идео-верхах: венец творения в мире СМИ – таблоид! Весьма расчетливо: желтуха – лучший фон для распространения чернухи, краснухи, ПиАра любого цвета.
Теперь на Британских островах забили тревогу: 37 процентов британской прессы в руках одного медиа-магната!.. Вообще-то нам хорошо известна ситуация, когда все 100 процентов СМИ были в одном кулаке. Впрочем, тогда и СМИ как таковых не было, была тотальная пропаганда. Потом ситуация изменилась, и мы узнали, что такое независимые средства массовой информации. Потом она снова начала меняться. Почему-то особую прыть в завладении медиа-ресурсами проявил «Газпром» – то ли в порядке геологоразведки, то ли интуитивно приравняв их к попутному газу. Следом из ниоткуда появился некто Ковальчук. Ныне в его руках «Первый канал» (25%), «Рен ТВ» (98%), “СТС Медиа”, управляющая СТС, “Домашним” и ДТВ (25%), «Петербург – Пятый канал» (72,4%), “Видео Интернешнл”, крупнейший продавец телерекламы в стране, газета «Известия», радиостанция «Русская служба новостей». Ну, полный Мердок…
Пора признать, однако, что наш случай посложней.
Пресса и власть. В этом «и» сердцевина проблемы. Какой между ними установлен социальный контракт, и есть ли он? Тут, как мы уже теперь знаем, возможны варианты.
Власть тотальна, монополия на СМИ стопроцентная. Это абсолютное зло. Общество в итоге безгласно и безвольно.
История Мердока демонстрирует нам другую ипостась зла, которая может произрастать и на демократической почве.
Монополия – даже частичная, даже в частных руках вовсе не становится благом. У такого монополиста слишком велик соблазн воспользоваться своими СМИ как орудием влияния на власть в коммерческих и иных интересах. На нашем недолгом демократическом веку мы и такое успели повидать, вспомним наших первых Мердоков – Гусинского с Березовским и их увлекательные игры в политику. Нельзя сказать, чтобы эти игры помогали демократизации власти. Для СМИ они оказались и вовсе губительны.
Четвертая власть не настоящая власть, она не принимает решений, но она за всем следит и все «перетирает». Она «всевидящее око» общества, и она парит над тремя действительными властями. Такова ее миссия, таков в демократическом обществе общественный договор. А быть над означает быть вне. Материальная вовлеченность в дела власти, а тем более подчиненность ей искажает зрение. Пресса должна быть отделена от государства, как церковь. И в принципе свободна от ига коммерческих интересов и частных обязательств. Только тогда она может быть «сторожевым псом демократии».
Явление Мердока, конечно же, грубое и многократное нарушение этого правила. Журналисты и журналистика оказались продажны? Увы, это для нас не великое открытие. По собственному опыту мы знаем, что стоит только объявить негласный конкурс, и от претендентов в мастера политического пиара, в мучители-мочители, взломщики истины и киллеры отбоя не будет. Однако, отмечая персональные характеристики журналистики, готовой на все, и ее первых учеников, не забудем главного фактора – «социального заказа», который всегда исходит сверху.
Мердок – классический пример не просто монополии, но кровосмесительной связи медии и власти. А этот порок у нас в стране, можно сказать, признан государственной добродетелью. Тут Мердоку до нас далеко.
«Величайший человек Мердок. У меня было ощущение, что вы подражаете Мердоку…» – это Олег Кашин беседует с Арамом Габреляновым. И задает вопрос в лоб.
– А запретные темы (у вас для ваших газетчиков) есть? Как у вас в «Лайфе» всегда было, что Путин – святое.
Собеседник и глазом не моргнул.
– Запретная тема – это моя запретная тема. Я и не скрываю, что это запретная тема для страны: Путин – президент, премьер-министр, я всегда это говорил. Президент, премьер-министр и патриарх всея Руси – это три запретные темы.
После первых слушаний, прошедших в британском парламенте, многие обозреватели отметили, что 80-летний Мердок уже не тот – не та реакция, не та хватка. Но можно ли представить что-то подобное из его уст? Да ляпни он такое хоть про премьера, хоть про английскую королеву или про одного только архиепископа Кентерберийского, и его собственные газеты на утро выйдут с заголовками «Старик Выжил из Ума!»
Нет, у нас все свое. Медиа у нас Национальная, как, собственно, и называется Группа Ковальчука, вдруг в одночасье заполучившая контроль над национальным медиа-полем. Но это скорей явление Агитпропа, чем Мердока. С той оговоркой, что и задача нового коммерческого Агитпропа более частная – не власть некоей идеологии (тоталитарного государства), а скорей попсовый культ личности и подспудная приватизация трона – утверждение Путина во власти «навсегда».
Нет ни малейших оснований называть наших Мердоков из Мценского уезда монстрами. Юрий Ковальчук вовсе не чудовище. Он лишь видимый хвост Лохнесского чудовища из кооператива «Озеро».
Июль 2011 г.